Только звезды нейтральны
Шрифт:
Да, надвигался ураган. Это можно было заметить по сгустившимся облакам, висевшим низко над льдами, и по шквалистым порывам ветра.
Сквозь вой пурги слышался какой-то тяжелый скрип, Максимов посмотрел вниз: большие и маленькие льдины, заполнявшие полынью и до сих пор находившиеся в ленивом дрейфе, теперь, словно набравшись силы, приходили в движение, обступали корабль, жались к его бортам.
Ветер бесновался, поднимая в воздух белесую массу снежной пыли. Она слепила глаза. Максимов не пытался смотреть в бинокль. Где уж там увидеть, что делается вдали, куда ушли трое!
Максимов и Доронин знали: в это время года на полюсе всегда неспокойно. И все же картина внезапно разразившейся пурги смутила их.
Ветер крепчал, превращаясь в бешеный шквал, меняя направление. Среди густого снега на какой-то миг блеснул просвет, и Максимов увидел, как с нескольких сторон на корабль наступают плавучие ледяные горы, сокрушая на своем пути мелкие льдины.
– Всем вниз!
– крикнул Максимов.
Люди скатывались по отвесному трапу в центральный пост. Сигнал «срочного погружения» перекрывал все остальные шумы.
Последняя радиограмма, переданная десантникам, гласила: «Началось сжатие льда. Иду на погружение».
Максимов и командир спускались последними, у них над головой захлопнулся рубочный люк. Корабль, разворотив образовавшееся вокруг ледяное поле, быстро уходил на глубину.
19
Долюшка женская! Адмиральская ты жена или жена мичмана, лейтенанта, а заботы одни и те же… Дом и все связанное с ним на твоих плечах… И оттого что Максимов находился в плавании, Анна Дмитриевна не чувствовала себя свободной, все равно приходилось крутиться по хозяйству. Разве что не требовалось к определенному часу приготовить завтрак, обед, ужин, смотреть на часы в ожидании мужа. С книгой в руках она могла лишний час проваляться в постели. Читала она, смотрела телевизор, готовила или занималась стиркой - из головы не выходила одна тревожная мысль: как он там, все ли в порядке?
Этот единственный день мог быть совершенно свободным от общественных и домашних дел. Но в ранний час в доме Максимовых раздался телефонный звонок. Верочка сообщила: в магазине дают яблоки - и спрашивала, взять ли на долю Максимовых?
Анна Дмитриевна сказала, что сама придет: ей, кроме яблок, надо сделать еще кое-какие покупки. Оделась и скоро встретилась с Верой у входа в гастроном.
Пока Вера стояла в очереди за яблоками, Анна Дмитриевна занялась остальными покупками и теперь не спеша рассматривала витрину кондитерского отдела. К ней подошла жена начальника штаба Южанина и тихо спросила:
– Насчет наших слышали?
– Нет. А что именно?
– Лейтенант Кормушенко остался на полюсе с двумя моряками, - прошептала на ухо женщина.
– Бурая был. Лодка пошла на погружение, а они застряли на льду…
Анна Дмитриевна побледнела:
– Откуда вы знаете?
– Радио с моря получили. Только это - между нами, - строго наказала она и исчезла.
Анна Дмитриевна стояла ошеломленная, даже и понимая, что с ней происходит… «Мерзкая баба!…» Сколько Максимов ни вел борьбу с «сарафанным радио», как ни наказывал
Кто- то тронул ошеломленную Анну Дмитриевну за плечо. Она оглянулась и увидела Верочку: из-под белого пухового платка смотрели улыбающиеся глаза. Она подняла сумку, наполненную яблоками, и сказала:
– Все в порядке. Пошли!
– Взяла Анну Дмитриевну под руку, и они направились к выходу.
– Давайте я донесу ваши яблоки, - настаивала Вера. Она остановилась под фонарем и, пристально взглянув на Анну Дмитриевну, заметила бледность лица.
– Что с вами? Вам плохо?
– испуганно спросила она.
– Немного нездоровится. Не обращай внимания, со мной бывает: не выспишься - и голова побаливает…
– Тем более, давайте доведу вас до дому, отдохнете, и все как рукой снимет.
Вера попыталась насильно отобрать авоськи, нагруженные всякой снедью.
– Знаешь, Верочка, - неожиданно сказала Анна Дмитриевна.
– Мне домой что-то не хочется. Я бы Танюшку повидала.
Вера обрадовалась.
– Ох как хорошо! Идемте, посидим, чайку выпьем… Они поднялись на второй этаж и открыли дверь. Таня бросилась им навстречу:
– Тетя Аня, скоро папа привезет мне большого-пребольшого медвежонка.
– А где твой папа?
– На Севере, в гостях у белых медвежат.
Таня показывала своих кукол, потом с трудом уложили ее спать.
…За окном выла вьюга, а в комнате было тепло, уютно. В полумраке сидели две женщины, такие разные по возрасту, внешности, характеру. Одна - седая, с усталым лицом, сдержанная, замкнутая. Другая - круглолицая, розовощекая, наивно-простодушная, с открытым доверчивым сердцем. Эти две женщины, совсем непохожие одна на другую, сейчас не чувствовали между собой разницы. И это понятно: они были связаны морем и одной судьбой.
Анну Дмитриевну слегка лихорадило, она попросила шерстяной платок, накинула на плечи и сидела на тахте, поджав под себя ноги, собравшись в комочек. Она не решалась заговорить первой. И только когда Вера приласкалась к ней, положив голову на плечо, не выдержала, мягко сказала:
– Ой, Верочка, сколько таких походов на моей памяти, и все обходилось хорошо. Уж такая дурная наша бабья натура. Муж в море, по горло в работе, ему некогда вспомнить о семье, а нам все страхи мерещатся, сидим на бережку и разными мыслями терзаемся.
– Вы думаете, ничего не случится?
– Ничего, - твердо сказала Анна Дмитриевна и погладила ее шелковистые волосы.
В сумраке Вера не могла видеть лица Анны Дмитриевны, но ощущала близость своей старшей подруги и верила ей больше, чем себе самой.
20
– Тооо…варищ лейтенант… Тоо…варищ лейтенант… Тооо…варищ…
Человек шел сквозь пургу, припадая на ушибленную ногу. Снег слепил, забивался внутрь мехового капюшона. Он брел, тяжело передвигая ноги, останавливаясь, поворачивался то в одну, то в другую сторону и, натужив горло, по-прежнему звал: