Толстый мальчишка Глеб
Шрифт:
— Я помогу! — сказал Глеб.
Такой он был основательный, веселый, уверенный, что сразу становилось ясно — с таким не пропадешь даже и на докладе! Мишане стало как-то спокойнее, и он сказал:
— Ладно.
Но тут его снова одолели сомнения:
— Только… Как же я буду… Я сам мало… можно сказать ничего… про это не знаю…
— Дело поправимое! — сказала Галин Петровна. — Возьмите таблицу, книжек я вам дам, пойдете домой, там все хорошенько прочитаете и составите хороший короткий доклад, чтоб всем стало ясно, для
— У меня уж ее нет давно, — соврал Мишаня.
— Можно нашего аспиранта призвать! — вмешался Братец Кролик.
— Аспирант пусть своим делом занимается, — сказала Галин Петровна.
— Да он не делом, а на кровати лежит! — пренебрежительно фыркнул Братец Кролик. — Как ни заглянешь: спи-ит!.. Или на балалайке играет! Галин Петровна, давайте у него микроскоп возьмем!..
— Как возьмем?
— А просто! Скажем: отдавай! Нам нужно!
— Да зачем нам микроскоп?
— Мало ли… Во время доклада к Мишане на стол поставим — для форса, чтоб вид был!
Эта мысль Мишане понравилась: солиднее будет, если во время доклада он нет-нет да и заглянет в микроскоп, но, к сожалению, Галин Петровна не согласилась:
— Совсем ни к чему! Хватит с вас таблиц!..
Когда, нагруженные книжками про птиц и вообще про разное, которые дала им Галин Петровна, Глеб и Мишаня вышли на улицу, Глеб посопел и спросил:
— Ты за Психею бросил обижаться?..
— Ху-у! Давно уж!
— Я тоже… Давай!
И Глеб протянул согнутый мизинец. Совершив церемонию мира, они пошли к Мишане. По дороге Мишаня наконец-то смог со всеми подробностями рассказать доброму и понимающему другу о всех мытарствах, претерпленных во время налета на РТС.
— И Лаптянин ломик там позабыл!
— Надо пойти взять! — сказал Глеб. — Если, конечно, его кто-нибудь еще не украл.
— Да-а… — вздохнул Мишаня, которому даже вспоминать о заборе РТС было неприятно. — Чтоб они меня второй раз ловили?
— Я могу слазить! — предложил Глеб. — Только место мне покажи: он близко лежит?..
— Ведь ты воровать не любишь! — слегка сопротивлялся Мишаня, но Глеб сказал:
— Точно, не люблю! Но только тут совсем другое дело: свой ломик берем! Если другой кто ломик там спрячет, а я возьму, тогда конечно… А свой имею право взять! Может, я его нарочно там клал, чтоб полежал… Кому какое дело!
— Это ты правильно! — обрадовался Мишаня. — Если в случае тебя поймают, так и говори: клал временно. А место я тебе покажу: близко, даже с улицы видно. Галин Петровне Васька небось рассказал про нас с Огурцом?..
— Прямо сразу! — кивнул Глеб. — Еще когда вы в будке сидели, они по телефону разговаривали, а я слышал. Васькиного-то я ничего не слышал, а Галин Петровна говорит: я сама ими займусь… Тут я сразу догадался, что про вас!
И
— А вскоре он и сам на посту очутился. Но тут я совсем ничего не услышал, потому что они одни разговаривали. А потом говорят: позовите Мишаню и этого, рыжего… Тут мы сразу догадались, что это Огурец.
— А про мельничков откуда она знает?
— Про них я рассказал, вернее, мы с Ниной. Интересная девочка эта Нина! Если сравнить ее с тунгуской, самой что-ни на есть лучшей, то она…
— А про Психею тоже рассказал?
— Ничего подобного! — возмутился Глеб. — Буду я про это рассказывать! Зачем это нужно? Что тут хорошего?
Когда они шли мимо Аккуратистова дома, сам Аккуратист, воспользовавшись тем, что мать уехала до завтра к деревенской родне, а его оставила караулить дом, решил повеселиться и сейчас сидел на дереве с брызгалкой, подкарауливая такого смирного и слабого прохожего, чтоб можно было его обрызгать, а самому остаться в целости и невредимости…
Завидев Мишаню с Глебом, идущих рядышком, он удивился и закричал:
— Уже стукаться идете? А назначили в шесть часов?.. И Гусь не может: он погреб роет!
— Стукайся сам об дерево! — сказал Мишаня. — А мы уже стукались!
— Кто кого?
— Никто никого!
— А люди ждут… — застонал Аккуратист. — Обманул всех, жулик!
С горя, что не довелось ему полюбоваться битвой Мишани с Глебом, он так начал раскачиваться на своей ветке, что она затрещала.
Мишаня вручил книжки Глебу и огляделся, ища, чем бы его оттуда сшибить. Но Аккуратист не стал дожидаться, покуда Мишаня найдет что-нибудь увесистое, и со страшным шумом рухнул сквозь листву и ветки вниз, успев выкрикнуть на лету:
— Гусю доложим!
— Докладывай! — мрачно усмехнулся Мишаня, забирая книжки. — Боялся я твоих гусей-утей!
И пожаловался:
— Вот пристали: то одно, то другое, и все Мишаня. Мишаня — трубки доставай, Мишаня — дерись!.. Ну их, лучше я буду дуплянки строить.
Кроме Аккуратиста оказались и другие, кого зло брало — кишки драло, что Мишаня с Глебом драку свою отменили…
Когда они вошли к Мишане во двор, Верка высунулась из Мишаниной бывшей квартиры и, увидев Мишаню с Глебом, по-прежнему дружных да вдобавок еще и с книжками, уставила на них свои нахальные глаза:
— Как же вы, а драться хотели?..
— Хотели, да расхотели! — охладил ее Мишаня, и она заныла:
— Эх вы-ы… Мы-то думали, вы настоящие мальчишки, а вы хуже мокрых куриц…
— Да что с ними разговаривать! — гордо откликнулась из-под крыльца Роза. — Оба они только трепаться сильны.
Но Мишаня с Глебом не обратили внимания на их бессильную злобу и понесли книги в дом, в отместку протопав по ступенькам так, что внизу, наверно, казалось, будто это не двое мальчишек в сандалиях, а целый отряд солдат в сапогах.