Толстый – сыщик подводного царства

Некрасова Мария Евгеньевна

– Та-ак… – начала тетя. – Мой племянник полюбил ночные прогулки, плавно переходящие в утренние?

– Я проснулся – тебя нет. Пошел искать, – объяснил Тонкий.

– Нашел?

– Ага.

– Тогда иди спи дальше.

Тонкий развернулся и пошел прочь. С опером не поспоришь.

Разумеется, он сделал крюк, чтобы не видела тетя, и еще побродил по гребню горы, надеялся засечь шофера. В лицо бы ему посмотреть, запомнить приметы… Тонкому не давала покоя сверкнувшая в полутьме лысина. Но пока он боялся делать выводы. Мало ли на свете лысых.

Шофер как сквозь землю

провалился. Возвращаясь к палатке, Тонкий оглядывался и еще долго видел среди подсолнухов синюю крышу. Потом фургончик уехал. Тогда Тонкий понял, что собака не нашла наркотиков и у шофера, а то бы тетя Муза его не отпустила.

Глава XI

Куда девалась наркота?

Чапа вернулся с кислым видом. Даже не понимающая язык таможенных собак тетя догадалась: нет у преследуемого ни наркоты, ни взрывчатки.

– Пусто, – подтвердил ее догадку Васечка. Взял пса на поводок и повел обратно к фургончику. – Может, ты что-то перепутала?

– Может, – согласилась тетя Муза.

Она сомневалась с тех пор, как увидела «Газель». У Плеши из клуба «Чебурашка» была «шестерка», черная… Да и местность, извините, – поле, дорога, одинаковые кусты. И ни одной приметы, кроме маяка, до которого с полкилометра. Как справедливо заметил Васечка, здесь можно так спрятать, что сам потом не найдешь. Но, с другой стороны, она сама слышала: «Заберешь завтра после пяти утра. У маяка в подсолнухах». Может, «Маяк» – не маяк, а название какого-нибудь ночного клуба? Но подсолнухи-то у ночных клубов не растут!

Настроение портилось с каждой минутой. Из-за этих темнил тетя подняла на ноги старого приятеля Васечку. Они не виделись с тех пор, как закончили академию МВД. Тетя Муза тогда осталась в Москве, а Васечку распределили в Керчь. И вот теперь —…дцать лет спустя (у женщин о возрасте не спрашивают) – тетя звонит ему и зовет ловить призрачных наркоторговцев, у которых нет наркотиков…

Васечка с собакой стояли у фургончика, ждали указаний. Физиономии у обоих были пасмурные. Им хотелось домой.

Тете было стыдно, что она, опытный опер, так опростоволосилась.

– Давай все-таки посмотрим, что в кузове. – Тетя шагнула к раскрытой дверце кабины и уже потянулась к торчащим в замке ключам, как вдруг Васечка с неожиданной прытью схватил ее за руку и утащил в подсолнухи.

– Идет, – выдохнул он, заставляя тетю лечь и пригнуть голову.

Кто-то действительно шел к фургончику. Нет, не вчерашний Шевелюра из клуба «Чебурашка». Этот был коротко подстрижен. Он уверенно сел в кабину и так газанул по пыльной дороге, что тетя Муза и Васечка еще долго не могли проморгаться, а собака прочихаться.

– Тот же или другой? – спросила тетя.

Когда фургончик подъехал, она видела водителя в предрассветных сумерках, издалека и разглядела только плешь. А сейчас наоборот: света было хоть отбавляй, водитель прошел в двух шагах, но плеши тетя Муза как раз и не заметила, потому что смотреть пришлось снизу вверх, лежа в подсолнухах.

– Первый был, кажется, в белой футболке, брюки длинные, – припомнил Васечка. – В общем, светлый верх, темный низ.

–

А у этого рубашка кремовая, рукав короткий. В потемках можно принять за белую футболку. И джинсы новые – темный низ…

– Похоже, тот же самый, – подвел итог Васечка. – Ехал водила издалека, стал засыпать. Остановился, побегал, может быть, в море окунулся…

«… а мы, как дураки, за ним следили», – поняла недосказанное тетя Муза.

– Как же издалека, когда номера керченские? – возразила она, чтобы не выглядеть идиоткой.

Васечка деликатно промолчал. И так было ясно, что керченским водителям тоже не запрещено ехать издалека: отвезти, скажем, консервы хоть в Москву и вернуться. Из-за этого молчания старого приятеля тетя как раз и почувствовала себя идиоткой – полной, окончательной и безнадежной.

Глава XII

Нашествие лысых

Обратная дорога заняла часа два. После того как уехала «Газель», Тонкий еле плелся, с минуты на минуту ожидая, что тетя Муза его догонит. Но время шло, белая башня маяка удалялась, а полевая дорога оставалась пустой. Начинающий оперативник Александр Уткин сделал вывод, что тетя поехала отвозить домой Толстячка с собакой. Похоже, знакомство у них было старое и доброе, иначе почему Толстячок называл ее на «ты»?

Тонкий дошел до палатки, проверил, как там Ленка (спит), развел костер и повесил над огнем чайник. Почувствовав, что качка прекратилась, из кармана вылез верный крыс. Он спустился по хозяину на трех лапках, зажав что-то в своем крохотном розовом кулачке. Семечко, присмотрелся Тонкий, а он и забыл про них. Сунул руку в карман, но семечко оказалось последним: Толстый стрескал все вместе с неокрепшей шелухой. Взамен он услужливо притаранил хозяину улитку.

– Лопай сам, – обиделся Тонкий. И подумал, что французы едят улиток и нахваливают. Может, сварить одну в чайнике? На пробу?

Но кулинарный эксперимент сорвался. Вернулась тетя Муза и с ходу отчитала племянника за то, что он не спит. Если до этого Тонкий подозревал, что тетя все же дождалась настоящего наркоторговца, то теперь убедился окончательно: облом-с.

Спать, конечно, не отправились ни Тонкий, ни Толстый. По-хорошему, пора было вставать. Тетя заварила и разлила чай на троих, молча признавая, что сморозила глупость. А на словах она продолжала воспитательный процесс. Толстый и Тонкий хрупали выданными тетей сушками и слушали монолог на тему: «Что бывает с теми, кто не соблюдает режим». Вокруг машины водили хоровод ежики. Вчера тетя предусмотрительно заперла все продукты в багажник, и ежики были недовольны.

– Черт меня дернул за границу вас потащить, – вздохнула тетя. – Отдыхали бы в деревне, как мы с твоим отцом в детстве.

– Вы отдыхали в деревне? – изобразил удивление Тонкий. – А папа рассказывал, что вы ездили в Крым… Ты еще медуз боялась.

– И в Крым ездили, – холодно поправилась тетя Муза, – но тогда он еще не был заграницей.

– Так и ты тогда опером не была, – осторожно начал Тонкий.

Тетя Муза так швырнула в костер ветку, что посыпались искры. Толстый у Сашки на коленях вздрогнул и перебрался на плечо.