Том 1. Громокипящий кубок

Северянин Игорь Васильевич

Любви возврата нет, и мне как будто жаль Бывалых радостей и дней любви бывалых; Мне не сияет взор очей твоих усталых, Не озаряет он таинственную даль… Любви возврата нет, — и на душе печаль, Как на снегах вокруг осевших, полуталых. — Тебе не возвратить любви мгновений алых: Любви возврата нет, — прошелестел февраль. И мириады звезд в безводном океане Мигали холодно в бессчетном караване, И оскорбителен был их холодный свет: В нем не было былых ни ласки, ни участья… И понял я, что нет мне больше в жизни счастья, Любви возврата нет!..

Гатчина

1908

Душистый горошек

(сказка)

Прост и ласков, как помыслы крошек, У колонок веранды и тумб Распускался душистый горошек На взлелеянной пажити клумб. И нечаянно или нарочно, Но

влюбился он в мрамор немой, Точно был очарован он, точно Одурачен любовью самой! Но напрасно с зарей розовел он, Обвивая бесчувственный стан: Не для счастия камень был сделан, И любить не умел истукан. Наступали осенние стужи, Угасал ароматный горох; И смотрелся в зеркальные лужи Грубый мрамор, закутанный в мох. — Мох идет мне, — подумал он важно: Но зачем я цветами обвит? — Услыхал это вихрь и отважно Порешил изменить его вид. Взял он в свиту песчинки с дорожек И шутливо на старца напал, — И опал разноцветный горошек, Алым снегом мечтаний опал!..

1909

Ноктюрн

Бледнел померанцевый запад, В горах голубели туманы, И гибко, и цепко сплетались В объятьях над вами лианы. Сквозь кружева листьев ажурных Всплывали дворцов арабески, Смеялись алмазы каскадов Под их пробужденные плески. Вам слышался говор природы, Призывы мечтательных веток, И вы восхищалися пляской Стрекоз, грациозных кокеток. Растенья дышали душисто Вечерним своим ароматом, И птицы, блаженствуя, пели — Как вы, восхищаясь закатом. Весь мир оживал при закате По странной какой-то причуде… И было так странно, так дивно Вам, жалкие темные люди! И было вам все это чуждо, Но так упоительно ново, Что вы поспешили… проснуться, Боясь пробужденья иного…

1908

Баллада

И.Д.

У мельницы дряхлой, закутанной в мох Рукою веков престарелых, Где с шумом плотины сливается вздох Осенних ракит пожелтелых, Где пенятся воды при шуме колес, Дробя изумрудные брызги, Где стаи форелей в задумчивый плес Заходят под влажные взвизги Рокочущих, страстных падучих валов, Где дремлет поселок пустынный, — Свидетель пирушек былых и балов, — Дворец приютился старинный. Преданье в безлистную книгу времен Навек занесло свои строки; Но ясную доблесть победных знамен Смущают все чьи-то упреки. Нередко к часовне в полуночный час Бредут привиденья на паперть И стонут, в железные двери стучась, И лица их белы, как скатерть. К кому обращен их столетний упрек И что колыхает их тени? А в залах пирует надменный порок, И плачут в подполье ступени…

1909

Октябрь

Люблю октябрь, угрюмый месяц, Люблю обмершие леса, Когда хромает ветхий месяц, Как половина колеса. Люблю мгновенность: лодка… хобот… Серп… полумаска… леса шпиц… Но кто надтреснул лунный обод? Кто вор лучистых тонких спиц? Морозом выпитые лужи Хрустят и хрупки, как хрусталь; Дороги грязно-неуклюжи, И воздух сковывает сталь. Как бред земли больной, туманы Сердито ползают в полях, И отстраданные обманы Дымят при блеске лунных блях. И сколько смерти безнадежья В безлистном шелесте страниц! Душе не знать любви безбрежья, Не разрушать душе границ! Есть что-то хитрое в усмешке Седой улыбки октября, В его сухой, ехидной спешке, Когда он бродит, тьму храбря. Октябрь и Смерть — в законе пара, Слиянно-тесная чета… В полях — туман, как саван пара, В душе — обмершая мечта. Скелетом черным перелесец Пускай пугает: страх сожну. Люблю октябрь, предснежный месяц, И Смерть, развратную жену!..

1910. Октябрь

Секстина («Предчувствие — томительней кометы…»)

Предчувствие — томительней кометы, Непознанной, но видимой везде. Послушаем, что говорят приметы О тягостной, мучительной звезде. Что знаешь ты, ученый! сам во тьме ты, Как и народ, светлеющий в нужде. Не каждому дано светлеть в нужде И измерять святую глубь кометы… Бодрись, народ: ведь не один во тьме ты, — Мы все во тьме — повсюду и везде. Но вдохновенна мысль твоя в звезде, И у тебя есть верные приметы. Не верить ли в заветные приметы, Добытые забитыми в нужде? Кончина

мира, скрытая в звезде, — Предназначенье тайное кометы; И ты, мужик, твердишь везде, везде, Что близок час… Так предреши во тьме ты. Как просветлел божественно во тьме ты! Пророчески-туманные приметы; Они — костры, но те костры — везде… Народный гений, замкнутый в нужде, Один сумел познать мечту кометы И рассказать о мстительной звезде. Я вижу смерть, грядущую в звезде, И, если зло затерянной во тьме ты, Пророк-поэт языческой приметы, Мне говоришь об ужасах кометы, Сливаюсь я с тобой и о нужде Хочу забыть: к чему? ведь смерть везде! Она грядет, она уже везде!.. Крылю привет карающей звезде — Она несет конец земной нужде… Как десять солнц, сверкай, звезда, во тьме ты, Жизнь ослепи и оправдай приметы Чарующей забвением кометы!

1910. Январь

Земля и Солнце

(Вселенская поэма)

Земля любит Солнце за то, Что Солнце горит и смеется. А Солнце за то любит Землю, Что плачет и мерзнет она. Не сблизиться им никогда, Они и далеки, и близки; Пока не остынет светило, Живет и страдает Земля. Хотя у них общего нет, Не могут прожить друг без друга: Земля для того и живет ведь, Чтоб только на Солнце смотреть. Оно для нее — идеал, Любимая, вечная греза; А Солнце живет для того лишь, Чтоб Землю холодную греть. Они неизменны в любви, И, если не видятся долго, Виною — нелепые тучи, Которые их разлучают, — Разлука рождает тоску, И Солнце томится и страждет, И жаждет скорее свиданья С далекой, но милой Землей. Влюбленные видятся днем, Встречаясь всегда на рассвете; Но к часу вечернему Солнце Улыбно уходит домой. А если б оно не ушло В урочное время — от жара Земля бы блаженно зачахла, И было б виновно оно. А если б оно не ушло Три дня и три долгие ночи, Земля бы сама запылала И ярче, чем Солнце само! Тогда бы погибла любовь! — Когда бы увидело Солнце, Что больше Земля не тоскует… Пускай бы погибла любовь! Тогда бы погибла мечта! — Когда бы увидело Солнце Веселой и радостной Землю… Пускай бы погибла мечта! В своей всепобедной любви Светило готово на жертву — Отдать и сиянье, и пламя Для блага, для счастья Земли. Не хочет, боится Земля Сравняться с прекрасным светилом: Кому же тогда ей молиться? Кого же тогда ей любить? Страданье — природы закон… Нет равной любви на планете… — Тебя я люблю за бессилье, Ты любишь за силу меня!

1911. Февраль

Завет

Не убивайте голубей.

Мирра Лохвицкая

Целуйте искренней уста — Для вас раскрытые бутоны, Чтоб их не иссушили стоны, Чтоб не поблекла красота! С мечтой о благости Мадонны Целуйте искренней уста! Прощайте пламенней врагов, Вам причинивших горечь муки, Сковавших холодом разлуки, Топящих в зле без берегов. Дружней протягивайте руки, Прощайте пламенней врагов, Страдайте стойче и святей, Познав величие страданья. Да не смутят твои рыданья Покоя светлого детей! Своим потомкам в назиданье Страдайте стойче и святей! Любите глубже и верней — Как любят вас, не рассуждая, Своим порывом побуждая Гнать сонмы мертвенных теней… Бессмертен, кто любил, страдая, — Любите глубже и верней!

1909. Сентябрь

Надрубленная сирень

Проснулся хутор. Весенний гутор Ворвался в окна… Пробуждены, Запели — юны — У лиры струны, И распустилась сирень весны. Запахло сеном. И с зимним пленом Земля простилась… Но — что за сны?!. Согнулись грабли… Сверкнули сабли И надрубили сирень весны!..

1908

II. Мороженое из сирени

Мороженое из сирени!

— Мороженое из сирени! Мороженое из сирени! Полпорции десять копеек, четыре копейки буше. Сударыни, судари, надо ль? — не дорого — можно без прений… Поешь деликатного, площадь: придется товар по душе! Я сливочного не имею, фисташковое все распродал… Ах, граждане, да неужели вы требуете крэм-брюле? Пора популярить изыски, утончиться вкусам народа, На улицу специи кухонь, огимнив эксцесс в вирелэ! Сирень — сладострастья эмблема. В лилово-изнеженном крене Зальдись, водопадное сердце, в душистый и сладкий пушок… Мороженое из сирени, мороженое из сирени! Эй, мальчик со сбитнем, попробуй! Ей-богу, похвалишь, дружок!