Со свитой эльфовой сажусь в челнокНа хрупких крылышках, к Земле летя,Я из дурман-травы плету венок, И на лету Всю волю ту В него вплету Я!
1910. Лето
Песенка Филины
(«Mignon», А. Thomas)
Лаэрт, Лаэрт, мой милый,Возлюбленный Лаэрт!Сейчас я получилаСиреневый конверт.Чего вы рот раскрыли,Как стофранковый клерк?Дает нам снова крыльяБарон фон-Роэенберг!Зовет нас на гастролиВ свой замок на концерт.Вы, право, точно кролик,Любимый
мой Лаэрт!Послушайте, мой шельма,Покрасьте свой парик.Пускай зовет ВильгельмаКапризный Фредерик.Ах, ужин за спектаклемНа сто один куверт…Как весел он! — не так ли,Мой преданный Лаэрт?..
Дылицы
1911
Диссона
Георгию Иванову
В желтой гостиной, из серого клена, с обивкою шелковой,Ваше сиятельство любит по вторникам томный журфикс.В дамской венгерке комичного цвета, коричнево-белковой,Вы предлагаете тонкому обществу присный кэкс,Нежно вдыхая сигары эрцгерцога абрис фиалковый…Ваше сиятельство к тридцатилетнему — модному — возрастуТело имеете универсальное… как барельеф…Душу душистую, тщательно скрытую в шелковом шелесте,Очень удобную для проституток и для королев…Впрочем, простите мне, Ваше сиятельство, алые шалости…Вашим супругом, послом в Арлекинии, ярко правительство:Ум и талант дипломата суть высшие качества…Но для меня, для безумца, его аристотельство,Как и поэзы мои для него, лишь чудачество…Самое ж лучшее в нем, это — Ваше сиятельство!
1912
Эпиталама
Пою в помпезной эпиталаме— О, Златолира, воспламеняй! —Пою Безумье твое и Пламя,Бог новобрачных, бог Гименей!Весенься вечно, бог пьяный слепо,Всегда весенься, наивный бог!Душа грезэра, как рай, нелепа!..Вздох Гименея — Ивлиса вздох!Журчит в фиалах вино, как зелье,О, молодые, для вас одних!Цветы огрезят вам новоселье —Тебе, невеста! тебе, жених!Костер ветреет… Кто смеет в пламя?!Тот, кто пылает костра сильней!Пою в победной эпиталамеТебя, бог свадьбы, бог Гименей!
1911
В шалэ березовом
(поэметта)
В шалэ березовом, совсем игрушечном и комфортабельном,У зеркалозера, в лесу одобренном, в июне севера,Убила девушка, в смущеньи ревности, ударом сабельнымСлепого юношу, в чье ослепление так слепо верила.Травой олуненной придя из ельника с охапкой хвороста,В шалэ березовом над Белолилией застала юного,Лицо склонившего к цветку молочному в порыве горести,Тепло шептавшего слова признания в тоске июневой…У лесоозера, в шалэ березовом, — березозебренном, —Над мертвой лилией, над трупом юноши, самоуверенно,Плескалась девушка рыданья хохотом темно-серебряным…— И было гибельно. — И было тундрово. — И было северно.
1910
Сонет («Мы познакомились с ней в опере, — в то время…»)
Мы познакомились с ней в опере, — в то время,Когда Филина пела полонез.И я с тех пор — в очарованья дреме,С тех пор она — в рядах моих принцесс.Став одалиской в грезовом гареме,Она едва ли знает мой пароль…А я седлаю Память: ногу в стремя, —И еду к ней, непознанный король.Влюблен ли я, дрожит в руке перо ль,Мне все равно; но вспоминать мне сладкоТу девушку и данную мне роль.Ее руки душистая перчаткаИ до сих пор устам моим верна…Но встречу вновь посеять — нет зерна!
1909. Ноябрь
Сонет («Ее любовь проснулась в девять лет…»)
Ее любовь проснулась в девять лет,Когда
иной ребенок занят куклой.Дитя цвело, как томный персик пухлый,И кудри вились, точно триолет.Любовь дала малютке амулет:Ее пленил — как сказка — мальчик смуглый…Стал. через месяц, месяц дружбы — круглый.Где, виконтесса, наше трио лет?Ах, нет того, что так пленяло нас,Как нет детей с игрой в любовь невинной.Стремится смуглый мальчик на Парнас,А девочка прием дает в гостинойИ, посыпая «пудрой» ананас,Ткет разговор, изысканный и длинный.
Мыза Ивановка
1909. Июнь
Сонет («По вечерам графинин фаэтон…»)
По вечерам графинин фаэтонМогли бы вы заметить у курзала.Она входила в зал, давая тон,Как капельмейстер, настроеньям зала.Раз навсегда графиня показалаКрасивый ум, прищуренный бутонЧуть зрелых губ, в глазах застывший стон,Как монумент неверности вассала…В ее очей фиалковую глубьСтремилось сердце каждого мужчины.Но окунать их не было причины, —Напрасно взоры ныли: приголубь…И охлаждал поклонников шедевраСарказм ее сиятельства из сэвра.
1910. Январь
Когда придет корабль
Вы оделись вечером кисейноИ в саду стоите у бассейна,Наблюдая, как лунеет мраморИ проток дрожит на нем муаром.Корабли оякорили бухты:Привезли тропические фрукты,Привезли узорчатые ткани,Привезли мечты об океане.А когда придет бразильский крейсер,Лейтенант расскажет Вам про гейзер.И сравнит… но это так интимно!..Напевая нечто вроде гимна.Он расскажет о лазори Ганга,О проказах злых орангутанга,О циничном африканском танцеИ о вечном летуне — «Голландце».Он покажет Вам альбом Камчатки,Где еще культура не в зачатке,Намекнет о нежной дружбе с гейшей,Умолчав о близости дальнейшей…За моря мечтой своей зареяв,Распустив павлиньево свой веер,Вы к нему прижметесь в теплой дрожи,Полюбив его еще дороже…
1911
В госпитале
Елене Семеновой
В незабудковом вуальном платье,С белорозой в блондных волосах,Навещаешь ты в седьмой палатеЮношу, побитого в горах…И когда стеклянной галереейТы идешь, улыбна и легка,Зацветают, весело пестрея,Под ногой цветы половика.Льется в окна ароматный рокот…Ты вздыхаешь с музыкой в лицеПтичье пенье, — и смущенный докторМнет в руке написанный рецепт…А больной, разматывая марлю,Не умея чувств своих скрывать,Отставляя рюмку с Беникарло,Проклинает скучную кровать…И весенней девушкой омаен,Упоен девической весной,Талию твою слегка сжимая,Хочет жить больной!
Декабрь 1911
Любовь единственно…
Любить пленительно одну и ту же,В полузабвении молить: «Приди!Пригубь уста мои, пригубь и туже Озера страсти запруди!»И бронзой верности грудь скандалив,Ручьиться шелестно в извивах душ;И сочным вечером, когда он палев, Быть каждой женщине, как муж,Сметь смело чувствовать и труд пчелиныйСветло опринципить в своем уме;То — сок из ландыша, то — из малины И в поцелуе, и в письме…Пускай же милая твоя не тужитИ не устраивает слезоем:Любить единственно, одну и ту же, — Не надо вечно быть вдвоем!