Том 1. Ленька Пантелеев. Первые рассказы
Шрифт:
– Садис-с, – говорила она зловеще и с такой силой встряхивала над чернильницей перо, что страшно было за ее белые манжетки и за такой же белый гофрированный нагрудничек.
С одноклассниками у Леньки отношения не изменились. Он дружил с Шнеерзоном, с Котелевым, с Федей Яновым, а на остальных старался не обращать внимания.
Но его не оставляли в покое.
Дней через пять после разговора со Стешей, придя перед самым звонком в класс, он заметил, что на него как-то особенно значительно посматривают.
Ябеда!!!
– Что это? – удивился Ленька. – Это ты? – спросил он у Шнеерзона.
Изя выпучил глаза.
– Ты что – с ума сошел?
Ленька перевернул листок, ничего там не обнаружил, скомкал его и сунул в карман. Он даже не обиделся и не рассердился. Кем-кем, а уж ябедой он никогда не был. Но все-таки ему было интересно: чьих рук это дело? Проходя в перемену мимо прейснеровской парты, он внимательно посмотрел на редактора. Прейснер прищурился, усмехнулся и отвел глаза.
«Понятно», – подумал Ленька, хотя ничего понятного в этой истории для него не было.
…А следующий день оказался последним днем его пребывания в школе.
После большой перемены, когда уже отзвенел звонок на уроки, он возвращался из уборной в класс. Пробегая через актовый зал, он увидел сцену, которая заставила его остановиться. У стены возилось несколько мальчишек-старшеклассников. Долговязый лохматый парень в вельветовой толстовке, забравшись на плечи товарищу, переворачивал вниз головой портрет Карла Маркса. Остальные, воровато озираясь и хихикая, толпились вокруг.
Ленька почувствовал, как у него от гнева застучало в висках.
– Вы что делаете… сволочи?!! – закричал он, кидаясь в самую гущу этой маленькой толпы.
Парень, который придерживал долговязого, оглянулся и отпустил руки. Пирамида рухнула.
Все испуганно и растерянно смотрели на Леньку.
– А ну – повесь на место… сию же минуту! Слышишь? – накинулся он на долговязого, который, сморщившись, потирал ушибленное колено.
– А ты кто такой? – спросили у него за спиной.
– Что еще за барбос бешеный выскочил?
– А ну, дай ему, ребята!
Ленька повернулся к тому, кто это крикнул, но в это время долговязый вскочил и ударил его кулаком в затылок. Ленька поскользнулся на гладком паркете и чуть не упал. Его еще раз больно стукнули. В глазах у него потемнело. Он отскочил, размахнулся и, ничего уже не видя, изо всей силы ударил первого, кто подвернулся ему под руку, по уху.
В эту минуту за его спиной раздался разгневанный голос:
– Ты что делаешь, безобразник?!!
Он оглянулся.
По
– Я тебя спрашиваю! Да, да, тебя! – услышал он визгливый голос и почувствовал, как его больно, с прищипом схватили за ухо. – Ты что делаешь, хулиган? А? Ты где находишься? Ты на улице или в трактире находишься?
– Вы что щиплетесь? – закричал Ленька, вырываясь и с трудом удерживая слезы. – А они что делают? Вы что – не видите?
Гердериха бегло взглянула на перевернутый портрет и с трудом сдержала усмешку.
– Что бы они ни делали, рукам волю ты давать не смеешь, – прокаркала она. – Скажите пожалуйста, какой ментор нашелся. Мальчики! – обратилась она к остальным, стараясь выглядеть строгой. – Это кто сделал? Что это за глупые шалости?
Никто не ответил ей.
– А ну, быстро повесьте картину, как она висела раньше, и сейчас же разойдитесь по классам. А ты, – повернулась она к Леньке, – изволь следовать за мной!..
Не ожидая ничего хорошего, но и без всякого страха Ленька пошел за заведующей. Она привела его в свой полутемный, заставленный шкафами и чучелами птиц кабинет. Плюхнувшись в кожаное кресло перед большим письменным столом, она несколько минут брезгливо рассматривала мальчика, тяжело дыша и постукивая массивным мраморным пресс-папье.
– Позор! – прошипела она наконец. – Позор на всю школу! Фу! Гадость! Босяк!..
Ленька вспыхнул.
– Позвольте, – пробормотал он. – Вы что ругаетесь? Как вы смеете?
– Что-о? – задохнулась Гердерша. – Как я смею? Сорванец! Мерзавец! Уличный мальчишка! Ты с кем разговариваешь? Ты думаешь, если будешь поминутно бегать в разные райкомы и фискалить, это дает тебе право дерзить своим педагогам и наставникам?!
– В какие райкомы? – не понял Ленька. – Кому фискалить?
– Ах, вот как? Он еще делает вид, что ничего не понимает? Ты говорил кому-нибудь, что у нас в школе выражаются «господа», что у нас нет комсомольцев, что у нас, видите ли, буржуазное засилье и затхлая атмос-фэ-ра?..
«Ах, вот в чем дело! – подумал, усмехаясь, Ленька. – Вот откуда „ябеда“. Молодец Стеша! Значит, за Гердериху взялись, если она так злится».
– А что ж, – сказал он спокойно, – разве это не правда?
Угреватое лицо Гердерихи позеленело. Маленькие мышиные глазки с бешенством смотрели на Леньку.
– Значит, это действительно твоих рук дело? Значит, атмосфэра, которая царит у нас в школе, тебя не устраивает? Значит, тебя больше устраивают драки, хулиганство и воровство?
– Почему? – вспыхнул Ленька. – Какое воровство?