Том 1. Стихотворения 1906-1920

Цветаева Марина Ивановна

Июль 1920

«И если руку я даю…»

И если руку я даю — То погадать — не целовать. Скажи мне, встречный человек, По синим по дорогам рек К какому морю я приду? В каком стакане потону? — Чтоб навзничь бросил наповал — Такой еще не вырос — вал. Стакан твой каждый — будет пуст. Сама ты — океан для уст. Ты за стаканом бей стакан, Топи нас, море-окиян!

* * *

А если руку я беру — То

не гадать — поцеловать. Сама запуталась, паук, В изделии своих же рук. — Сама не разгибаю лба, — Какая я тебе судьба?

<Июль 1920>

«Сколько у тебя дружочков…»

— Сколько у тебя дружочков? Целый двор, пожалуй? — После кройки лоскуточков, Прости, не считала. — Скольких перепричащала? Поди, целый рынок? — А на шали бахроминок, Прости, не считала. — А сердца покласть в рядочек — Дойдешь до Китая? — Нынче тиф косит, дружочек! Помру — сосчитаю.

* * *

Две руки — и пять на каждой — Пальчиков проворных. И на каждом — перстенечек. (На котором — пó два.) К двум рукам — все пальцы — к ним же Перстеньки прибавить — Не начтешь и пятой доли <Всех>, кого любила!

<Июнь-июль 1920>

«Ветер, ветер, выметающий…»

Ветер, ветер, выметающий, Заметающий следы! Красной птицей залетающий В белокаменные лбы. Длинноногим псом ныряющий Вдоль равнины овсяной. — Ветер, голову теряющий От юбчонки кружевной! Пурпуровое поветрие, Первый вестник мятежу, — Ветер — висельник и ветреник, — В кулачке тебя держу! Полно баловать над кручами, Головы сбивать снегам, — Ты — моей косынкой скрученный По рукам и по ногам! За твои дела острожные, — Расквитаемся с тобой, — Ветер, ветер в куртке кожаной, С красной — да во лбу — звездой!

<Июль 1920>

«Не хочу ни любви, ни почестей…»

Не хочу ни любви, ни почестей: — Опьянительны. — Не падка! Даже яблочка мне не хочется — Соблазнительного — с лотка… Что-то цепью за мной волочится, Скоро громом начнет греметь. — Как мне хочется, Как мне хочется — Потихонечку умереть!

<Июль 1920>

«Смерть — это нет…»

Смерть — это нет, Смерть — это нет, Смерть — это нет. Нет — матерям, Нет — пекарям. (Выпек — не съешь!) Смерть — это так: Недостроенный дом, Недовзращенный сын, Недовязанный сноп, Недодышанный вздох, Недокрикнутый крик. Я — это да, Да — навсегда, Да — вопреки, Да — через всё! Даже тебе Да кричу, Нет! Стало быть — нет, Стало быть — вздор, Календарная ложь!

<Июль 1920>

«Ты разбойнику и вору…»

Ты разбойнику и вору Бросил

славную корону, Предку твоему дарованную За военные труды. Предок твой был горд и громок, — Правнук — ты дурной потомок. Ты разбойнику и вору Отдал сына дорогого, Княжью кровь высокородную. Бросил псам на площади. Полотенцем ручки вытер… — Правнук, ты дурной родитель. Ты разбойнику и вору Больше княжеской короны Отдал — больше сына! — сердце, Вырванное из груди. Прадед твой гремит, вояка: — «Браво! — Молодцом — атака!»

<Июль 1920>

«Я вижу тебя черноокой, — разлука…»

Я вижу тебя черноокой, — разлука! Высокой, — разлука! — Одинокой, — разлука! С улыбкой, сверкнувшей, как ножик, — разлука! Совсем на меня не похожей — разлука! На всех матерей, умирающих рано, На мать и мою ты похожа, — разлука! Ты так же вуаль оправляешь в прихожей. Ты Анна над спящим Сережей, — разлука! Стрясается — в дом забредешь желтоглазой Цыганкой, — разлука! — молдаванкой, — разлука! Без стука, — разлука! — Как вихрь заразный К нам в жилы врываешься — лихорадкой, — разлука! И жжешь, и звенишь, и топочешь, и свищешь, И ревешь, и рокочешь — и — разорванным шелком — — Серым волком, — разлука! — Не жалея ни деда, ни внука, — разлука! Филином-птицей — разлука! Степной кобылицей, — разлука! Не потомком ли Разина — широкоплечим, ражим, рыжим Я погромщиком тебя увидала, — разлука? — Погромщиком, выпускающим кишки и перины?..

* * *

Ты нынче зовешься Мариной, — разлука!

Конец июля 1920

«Другие — с очами и с личиком светлым…»

Другие — с очами и с личиком светлым, А я-то ночами беседую с ветром. Не с тем — италийским Зефиром младым, — С хорошим, с широким, Российским, сквозным! Другие всей плотью по плоти плутают, Из уст пересохших — дыханье глотают… А я — руки настежь! — застыла — столбняк! Чтоб выдул мне душу — российский сквозняк! Другие — о, нежные, цепкие путы! Нет, с нами Эол обращается круто. — Небось, не растаешь! Одна — мол — семья! — Как будто и вправду — не женщина я!

2 августа 1920

«И вот исчез, в черную ночь исчез…»

И вот исчез, в черную ночь исчез, — Как некогда Иосиф, плащ свой бросив. Гляжу на плащ — черного блеска плащ, Земля <горит>, а сердце — смерти просит. Жестокосердый в сем году июль, Лесною гарью душит воздух ржавый. В ушах — туман, и в двух шагах — туман, И солнце над Москвой — как глаз кровавый. Гарь торфяных болот. — Рот пересох. Не хочет дождь на грешные просторы! — Гляжу на плащ — светлого плеску — плащ! Ты за плащом своим придешь не скоро.

<Начало августа 1920>

«Июнь. Июль. Часть соловьиной дрожи…»

Июнь. Июль. Часть соловьиной дрожи. — И было что-то птичье в нас с тобой — Когда — ночь соловьиную тревожа — Мы обмирали — каждый над собой! А Август — царь. Ему не до рулады, Ему — до канонады Октября. Да, Август — царь. — Тебе царей не надо, — А мне таких не надо — без царя!

<Август 1920>