Том 1. Стихотворения 1906-1920

Цветаева Марина Ивановна

Rouge et Bleue [12]

Девочка в красном и девочка в синем Вместе гуляли в саду. — «Знаешь, Алина, мы платьица скинем, Будем купаться в пруду?». Пальчиком тонким грозя, Строго ответила девочка в синем: — «Мама сказала — нельзя».

* * *

Девушка в красном и девушка в синем Вечером шли вдоль межи. — «Хочешь, Алина, все бросим, все кинем, Хочешь, уедем? Скажи!» Вздохом сквозь вешний туман Грустно ответила девушка в синем: — «Полно! ведь жизнь — не роман»…

12

Красное и голубое (фр.)

* * *

Женщина в красном и женщина в синем Шли

по аллее вдвоем. — «Видишь, Алина, мы блекнем, мы стынем, — Пленницы в счастье своем»… С полуулыбкой из тьмы Горько ответила женщина в синем: — «Что же? Ведь женщины мы!»

Столовая

Столовая, четыре раза в день Миришь на миг во всем друг друга чуждых. Здесь разговор о самых скучных нуждах, Безмолвен тот, кому ответить лень. Все неустойчиво, недружелюбно, ломко, Тарелок стук… Беседа коротка: — «Хотела в семь она придти с катка?» — «Нет, к девяти», — ответит экономка. Звонок. — «Нас нет: уехали, скажи!» — «Сегодня мы обедаем без света»… Вновь тишина, не ждущая ответа; Ведут беседу с вилками ножи. — «Все кончили? Анюта, на тарелки!» Враждебный тон в негромких голосах, И все глядят, как на стенных часах Одна другую догоняют стрелки. Роняют стул… Торопятся шаги… Прощай, о мир из-за тарелки супа! Благодарят за пропитанье скупо И вновь расходятся — до ужина враги.

Пасха в апреле

Звон колокольный и яйца на блюде Радостью душу согрели. Что лучезарней, скажите мне, люди, Пасхи в апреле? Травку ласкают лучи, дорогая, С улицы фраз отголоски… Тихо брожу от крыльца до сарая, Меряю доски. В небе, как зарево, внешняя зорька, Волны пасхального звона… Вот у соседей заплакал так горько Звук граммофона, Вторят ему бесконечно-уныло Взвизги гармоники с кухни… Многое было, ах, многое было… Прошлое, рухни! Нет, не помогут и яйца на блюде! Поздно… Лучи догорели… Что безнадежней, скажите мне, люди, Пасхи в апреле?

Москва. Пасха, 1910

Сказки Соловьева

О, эта молодость земная! Все так старо — и все так ново! У приоткрытого окна я Читаю сказки Соловьева. Я не дышу — в них все так зыбко! Вдруг вздохом призраки развею? Неосторожная улыбка Спугнет волшебника и фею. Порою смерть — как будто ласка, Порою жить — почти неловко! Блаженство в смерти, Звездоглазка! Что жизнь, Жемчужная Головка? Не лучше ль уличного шума Зеленый пруд, где гнутся лозы? И темной власти Чернодума Не лучше ль сон Апрельской Розы? Вдруг чей-то шепот: «Вечно в жмурки Играть с действительностью вредно. Настанет вечер, и бесследно Растают в пламени Снегурки! Все сны апрельской благодати Июльский вечер уничтожит». — О, ты, кто мудр — и так некстати! — Я не сержусь. Ты прав, быть может… Ты прав! Здесь сны не много значат, Здесь лжет и сон, не только слово… Но, если хочешь знать, как плачут, Читай в апреле Соловьева!

Картинка с конфеты

На губках смех, в сердечке благодать, Которую ни светских правил стужа, Ни мненья лед не властны заковать. Как сладко жить! Как сладко танцевать В семнадцать лет под добрым взглядом муж То кавалеру даст, смеясь, цветок, То, не смутясь, подсядет к злым старухам, Твердит о долге, теребя платок. И страшно мил упрямый завиток Густых волос над этим детским ухом. Как сладко жить: удачен туалет, Прическа сделана рукой искусной, Любимый муж, успех, семнадцать лет… Как сладко жить! Вдруг блестки эполет И чей-то взор неумолимо-грустный. О, ей знаком бессильно-нежный рот, Знакомы ей нахмуренные брови И этот взгляд… Пред ней тот прежний, тот, Сказавший ей в слезах под Новый Год: — «Умру без слов при вашем первом слове!» Куда исчез когда-то яркий гнев? Ведь это он, ее любимый, первый! Уж шепчет муж сквозь медленный напев: — «Да ты больна?» Немного побледнев, Она в ответ роняет: «Это нервы».

Ricordo Di Tivoli [13]

Мальчик

к губам приложил осторожно свирель, Девочка, плача, головку на грудь уронила… — Грустно и мило! — Скорбно склоняется к детям столетняя ель. Темная ель в этой жизни видала так много Слишком красивых, с большими глазами, детей. Нет путей Им в нашей жизни. Их счастье, их радость — у Бога. Море синет вдали, как огромный сапфир, Детские крики доносятся с дальней лужайки, В воздухе — чайки… Мальчик играет, а девочке в друге весь мир… Ясно читая в грядущем, их ель осенила, Мощная, мудрая, много видавшая ель! Плачет свирель… Девочка, плача, головку на грудь уронила.

13

Воспоминание о Тиволи (итал.)

Берлин, лето 1910

У кроватки

Вале Генерозовой

— «Там, где шиповник рос аленький, Гномы нашли колпачки»… Мама у маленькой Валеньки Тихо сняла башмачки. — «Солнце глядело сквозь веточки К розе летела пчела»… Мама у маленькой деточки Тихо чулочки сняла. — «Змей не прождал ни минуточки, Свистнул, — и в горы скорей!» Мама у сонной малюточки Шелк расчесала кудрей. — «Кошку завидевши, курочки Стали с индюшками в круг»… Мама у сонной дочурочки Вынула куклу из рук. — «Вечером к девочке маленькой Раз прилетел ангелок»… Мама над дремлющей Валенькой Кукле вязала чулок.

Три поцелуя

— «Какие маленькие зубки! И заводная! В парике!» Она смеясь прижала губки К ее руке. — «Как хорошо уйти от гула! Ты слышишь скрипку вдалеке?» Она задумчиво прильнула К его руке. — «Отдать всю душу, но кому бы? Мы счастье строим — на песке!» Она в слезах прижала губы К своей руке.

Два в квадрате

Не знали долго ваши взоры, Кто из сестер для них «она»? Здесь умолкают все укоры, — Ведь две мы. Ваша ль то вина? — «Прошел он!» — «Кто из них? Который?» К обоим каждая нежна. Здесь умолкают все укоры. — Вас двое. Наша ль то вина?

Связь через сны

Всё лишь на миг, что людьми создается, Блекнет восторг новизны, Но неизменной, как грусть, остается Связь через сны. Успокоенье… Забыть бы… Уснуть бы… Сладость опущенных век… Сны открывают грядущего судьбы, Вяжут навек. Все мне, что бы ни думал украдкой, Ясно, как чистый кристалл. Нас неразрывной и вечной загадкой Сон сочетал. Я не молю: «О, Господь, уничтожи Муку грядущего дня!» Нет, я молю: «О пошли ему, Боже, Сон про меня!» Пусть я при встрече с тобою бледнею, — Как эти встречи грустны! Тайна одна. Мы бессильны пред нею: Связь через сны.

«Не гони мою память! Лазурны края…»

Не гони мою память! Лазурны края, Где встречалось мечтание наше. Будь правдивым: не скоро с такою, как я, Вновь прильнешь ты к серебряной чаше. Все не нашею волей разрушено. Пусть! Сладок вздох об утраченном рае! Весь ты — майский! Тебе моя майская грусть. Все твое, что пригрезится в мае. Здесь не надо свиданья. Мы встретимся там, Где на правду я правдой отвечу; Каждый вечер по легким и зыбким мостам Мы выходим друг другу навстречу. Чуть завижу знакомый вдали силуэт, — Бьется сердце то чаще, то реже… Ты как прежде: не гневный, не мстительный, нет! И глаза твои, грустные, те же. Это грезы. Обоим нам ночь дорога, Все преграды рушащая смело. Но, проснувшись, мой друг, не гони, как врага, Образ той, что солгать не сумела. И когда он возникнет в вечерней тени Под призывы былого напева, Ты минувшему счастью с улыбкой кивни И ушедшую вспомни без гнева.