Том 1. Стихотворения

Лермонтов Михаил Юрьевич

31

И скажет: отчего не понял свет Великого, и как он не нашел Себе друзей, и как любви привет К нему надежду снова не привел? Он был ее достоин. И печаль Его встревожит, он посмотрит вдаль, Увидит облака с лазурью волн, И белый парус, и бегучий челн.

32

И мой курган! – любимые мечты Мои подобны этим. Сладость есть Во всем, что не сбылось, – есть красоты В таких картинах; только перенесть Их на бумагу трудно: мысль сильна, Когда размером слов не стеснена, Когда свободна, как игра детей, Как арфы звук в молчании ночей!

Романс к И…

Когда я унесу в чужбину Под небо южной стороны Мою жестокую

кручину, Мои обманчивые сны И люди с злобой ядовитой Осудят жизнь мою порой, Ты будешь ли моей защитой Перед бесчувственной толпой?

*

О, будь!.. О, вспомни нашу младость, Злословья жертву пощади, Клянися в том! Чтоб вовсе радость Не умерла в моей груди, Чтоб я сказал в земле изгнанья: Есть сердце, лучших дней залог, Где почтены мои страданья, Где мир их очернить не мог.

Завещание («Есть место: близ тропы глухой…»)

1

Есть место: близ тропы глухой, В лесу пустынном, средь поляны, Где вьются вечером туманы, Осеребренные луной… Мой друг! Ты знаешь ту поляну; Там труп мой хладный ты зарой, Когда дышать я перестану!

2

Могиле той не откажи Ни в чем, последуя закону; Поставь над нею крест из клену И дикий камень положи; Когда гроза тот лес встревожит, Мой крест пришельца привлечет; И добрый человек, быть может, На диком камне отдохнет.

«Сижу я в комнате старинной…»

Сижу я в комнате старинной Один с товарищем моим, Фонарь горит, и тенью длинной Пол омрачен. Как легкий дым, Туман окрестность одевает, И хладный ветер по листам Высоких лип перебегает. Я у окна. Опасно нам Заснуть. – А как узнать? Быть может, Приход нежданный нас встревожит! Готов мой верный пистолет, В стволе свинец, на полке порох. У двери слушаю… Чу! – Шорох В развалинах… И крик! – Но нет! То мышь летучая промчалась! То птица ночи испугалась! На темной синеве небес Луна меж тучками ныряет. Спокоен я. Душа пылает Отвагой: ни мертвец, ни бес, Ничто меня не испугает. Ничто… Волшебный талисман Я на груди ношу с тоскою; Хоть не твоей любовью дан, Он освящен твоейрукою!

К *** («Всевышний произнес свой приговор…»)

Всевышний произнес свой приговор, Его ничто не переменит; Меж нами руку мести он простер И беспристрастно всё оценит. Он знает, и ему лишь можно знать, Как нежно, пламенно любил я, Как безответно всё, что мог отдать, Тебе на жертву приносил я. Во зло употребила ты права, Приобретенные над мною, И мне, польстив любовию сперва, Ты изменила – бог с тобою! О нет! Я б не решился проклянуть! Всё для меня в тебе святое: Волшебные глаза и эта грудь, Где бьется сердце молодое. Я помню, сорвал я обманом раз Цветок, хранивший яд страданья, – С невинных уст твоих в прощальный час Непринужденное лобзанье; Я знал: то не любовь – и перенес; Но отгадать не мог я тоже, Что всех моих надежд и мук и слез Веселый миг тебе дороже! Будь счастлива несчастием моим, И, услыхав, что я страдаю, Ты не томись раскаяньем пустым. Прости! – вот всё, что я желаю… Чем заслужил я, чтоб твоих очей Затмился свежий блеск слезами? Ко смеху приучать себя нужней: Ведь жизнь смеется же над нами!

Желание

Зачем я не птица, не ворон степной, Пролетевший сейчас надо мной? Зачем не могу в небесах я парить И одну лишь свободу любить? На запад, на запад помчался бы я, Где цветут моих предков поля, Где в замке пустом, на туманных горах, Их забвенный покоится прах. На древней стене их наследственный щит И заржавленный меч их висит. Я стал бы летать над мечом и щитом И смахнул бы я пыль с них крылом; И арфы шотландской струну бы задел, И по сводам бы звук полетел; Внимаем одним, и одним пробужден, Как раздался, так смолкнул бы он. Но

тщетны мечты, бесполезны мольбы Против строгих законов судьбы. Меж мной и холмами отчизны моей Расстилаются волны морей. Последний потомок отважных бойцов Увядает средь чуждых снегов; Я здесь был рожден, но нездешний душой… О! Зачем я не ворон степной?..

К деве небесной

Когда бы встретил я в раю На третьем небе образ твой, Он душу бы пленил мою Своей небесной красотой; И я б в тот миг (не утаю) Забыл о радости земной. Спокоен твой лазурный взор, Как вспоминание об нем; Как дальный отзыв дальных гор, Твой голос нравится во всем; И твой привет, и твой укор, Всё полно, дышит божеством. Не для земли ты создана, И я могу ль тебя любить? Другая женщина должна Надежды юноши манить; Ты превосходней, чем она, Но так мила не можешь быть!

Св. Елена [28]

Почтим приветом остров одинокой, Где часто, в думу погружен, На берегу о Франции далекой Воспоминал Наполеон! Сын моря, средь морей твоя могила! Вот мщение за муки стольких дней! Порочная страна не заслужила, Чтобы великий жизнь окончил в ней. [29]

*

Изгнанник мрачный, жертва вероломства И рока прихоти слепой, Погиб как жил – без предков и потомства – Хоть побежденный, но герой! Родился он игрой судьбы случайной И пролетел, как буря, мимо нас; Он миру чужд был. Всё в нем было тайной, День возвышенья – и паденья час!

28

«Св. Елена»– остров в южной части Атлантического океана, место последней ссылки Наполеона I, где он и умер в 1821 г.

29

«Порочная страна не заслужила, Чтобы великий жизнь окончил в ней»– оценка политической неустойчивости Франции, не оправдавшей возлагавшихся на нее революционных надежд (имеются в виду Реставрация, деспотический режим Бурбонов, половинчатый исход Июльской революции 1830 г., в которой Лермонтов хотел видеть «торжество вольности» – см. стихотворение «30 июля. – (Париж). 1830 года»). Позднее Лермонтов возвращается к этой теме в стихотворении «Последнее новоселье».

К другу В. Ш

«До лучших дней!» – перед прощаньем, Пожав мне руку, ты сказал; И долго эти дни я ждал, Но был обманут ожиданьем!.. Мой милый! Не придут они, В грядущем счастия так мало!.. Я помню радостные дни, Но всё, что помню, то пропало. Былое бесполезно нам. Таков маяк, порой ночною Над бурной бездною морскою Манящий к верным берегам, Когда на лодке, одинокий, Несется трепетный пловец И видит – берег недалекий И ближе видит свой конец. Нет! Обольстить мечтой напрасной Больное сердце мудрено; Едва нисходит сон прекрасный, Уж просыпается оно!

«Блистая пробегают облака…»

Блистая пробегают облака По голубому небу. Холм крутой Осенним солнцем озарен. Река Бежит внизу по камням с быстротой. И на холме пришелец молодой, Завернут в плащ, недвижимо сидит Под старою березой. Он молчит, Но грудь его подъемлется порой; Но бледный лик меняет часто цвет; Чего он ищет здесь? – спокойствия? – о нет! Он смотрит вдаль: тут лес пестреет, там Поля и степи, там встречает взгляд Опять дубраву или по кустам Рассеянные сосны. Мир, как сад, Цветет, надев могильный свой наряд: Поблекнувшие листья; жалок мир! В нем каждый средь толпы забыт и сир; И люди все к ничтожеству спешат, – Но, хоть природа презирает их, Любимцы есть у ней, как у царей других. И тот, на ком лежит ее печать, Пускай не ропщет на судьбу свою, Чтобы никто, никто не смел сказать, Что у груди своей она змею Согрела. – «О! Когда б одно люблю Из уст прекрасной мог подслушать я, Тогда бы люди, даже жизнь моя В однообразном северном краю, Всё б в новый блеск оделось!» – так мечтал Беспечный… Но просить он неба не желал!