Том 1. Стихотворения

Боков Виктор Федорович

Где-то стучит Колотушкою бондарь. Хоть без ноги он, Но к промыслу годен. Милые хаты! Замшелые бревна! Как я привязан к вам Нежно и кровно. Милые хаты, Родное славянство, Непокоренное Наше пространство! 1957

* * *

Рожь

подступила к могиле бойцов, Встала, как войско, прямыми рядами. А по военной дороге отцов Мирные дети идут за грибами. В скромной ограде бушует трава, К мертвым венкам жмутся ветви живые. День разгулялся, дорога пряма, Ласково льнут ветерки полевые. Прямо из нивы зенитка торчит, Целится башнею танк в отдаленье. В небе безоблачном коршун кричит, Свастики нет на его оперенье. Дети, не бойтесь! Смелее! Смелей! Нет за кустами врагов нечестивых. Вы здесь хозяева этих полей, Этих лесов, этих рек говорливых. От попаданий дубрава черна, Пробует с корня ожить и воспрянуть. Как она неизлечимо верна Этой земле, этим древним крестьянам. Нет! Незнакома природе печаль, Не для нее ни вдовство, ни сиротство. Через окопы шагнул иван-чай, Цвет небывало высокого роста. Прячется противотанковый ров В послевоенные ивы и кроны, Красное полымя клеверов Гудом гудит от пчелы златобровой. Было за что бесноваться огню, Крови крестьянской дымиться росою. Дети, идите! Я вас догоню, Оберегу ваше детство босое. Вот и осмелились и разбрелись, Тихо ложатся грибы в кузовочек. Только ручей да осиновый лист Что-то до боли родное бормочут! 1957

* * *

При первом свиданье сады бушевали, Земля зеленела от свежих ростков И руки весны по листве вышивали Сиреневым крестиком в пять лепестков, Второе свиданье у проса, у гречи, В медовый июль, под стеклянной луной. Ты зябла весь вечер и кутала плечи, Тебе как-то холодно было со мной. При третьем свиданье мы оба молчали, И ласки привычной стыдилась рука. И желтые листья ложились в печали, И снегом дышали на нас облака. Так что же тогда постоянно и вечно? Ответь мне, осеннее поле овса! Молчанье. И только вода быстротечно По желобу точит и бьет с колеса. И

месяц встает со скирды круторого И гордо проносит сиянье чела. Одно у людей постоянно — дорога, Куда бы, зачем бы она ни была. 1957

* * *

Мне нравятся в ней грубые черты. В них все естественно и просто, В них нет поддельной красоты, И нет игры и нет притворства. Резка улыбка, голос груб, Заветрен он, пропитан солью, Но как он мне бывает люб, Когда гуляет по приволью! Изнеженность! Иди смелей В объятья этой силы древней! Она звучит куда напевней, Чем ты, запетый соловей. 1957

* * *

Белы заречья, долы, Тут снегирям бы петь, Но галки, как монголы, Одолевают степь. За Старою Рязанью Высокий древний вал, Он видел Чингисхана, Друзей его знавал. Он слышал звон кольчуги В соломенной ночи. Рязанские лачуги, Мужицкие мечи! Он кровью обливался Под натиском татар, Он в деле делом клялся, В бою всю Русь братал. Не срыт и не повален, Он стал глубокий тыл, Прочнее наковален, К родной земле пристыл. Стою и созерцаю На синем окском льду, И лирою бряцаю, И строчки в бой веду. Иду на вы к Мамаю, К Вильгельму на усы! Все битвы принимаю, Что были на Руси! 1957

* * *

Роса на землю катится С береговых ракит. Заснуло все, и кажется, Что Волга тоже спит. Ни огонька, ни звездочки И ни живой души. Как дети, дремлют лодочки, Уткнувшись в камыши. Ни всплеска, ни журчания, Вся ночь темным-темна. И к берегам причалила Ночная тишина. И даже в дальней рощице Умолкли соловьи, Лишь сердце к сердцу просится Для ласки и любви. 1957