Том 12. Пьесы 1908-1915
Шрифт:
Софья Марковна. Вы мне поможете, да?
Девица. Видно, надо помочь.
Софья Марковна. Я была уверена, что у вас доброе сердце!
Девица. Баба, ну, и сердце бабье. Пойду… Надо со старушкой вашей потолковать…
Софья Марковна (беспокойно). Вы с ней… осторожно! Она — не совсем в своём уме.
Девица. В старости все так. Она — хорошая старушка однако… Барыня, что я попрошу
Софья Марковна. Что такое? Пожалуйста!
Девица (нищенски). Нет ли у вас платьишка, обносочка какого? И сапожки бы! Платьишко-то особо хорошо бы мне — вроде бы того, что на вас. Очень уж ловконькое…
Софья Марковна (изумлённо). Да ведь вы… ведь вам… Хорошо, я найду для вас платье, не одно… И ботинки…
Девица. Во-от! Уж я так-то благодарна буду…
Таня (входит). Эта зачем здесь?
Софья Марковна. Подожди, Таня!
Девица. Дочь его?
Софья Марковна. Да.
Девица. А кудрявый — сын?
Таня. Что ей надо?
Софья Марковна. Молчи, Таня, прошу тебя!
Девица. Вот как — сын да дочь! Ой, барыня, не легко, чай, тебе! Видно, бабье сердце и у тебя плохо свою выгоду понимает.
(Ушла.)
Таня (удивлённо). Что такое? Что такое она говорит? Она гадала вам?
Софья Марковна (торопливо). Да, да, гадала! Что с тобой? Ты взволнована?
Таня (растерянно). Я не знаю что, я боюсь! Захаровна бормочет о каком-то несчастии…
Софья Марковна (испуганно). О несчастии? Каком?
Таня. Ах, я не знаю… Она всегда дразнит меня, пугает… Здесь жить нельзя… Павел влюбился в вас…
Софья Марковна. Не говори чепухи!
Таня. Конечно! Оттого он и злится. Влюблённые всегда злятся. Он целует ваши перчатки… Вы бы надрали уши ему.
Софья Марковна. Подожди… Какая путаница!
Таня. Нет… Я ничего не понимаю, сегодня такой день — ужасно! Это удивительно — я училась в гимназии и ничего не понимаю, а Захаровна — неграмотная, а всё понимает! О каком несчастии говорит она?
Софья Марковна (гневно). Она глупая старуха! Я сейчас скажу ей это!
(Идёт к двери.)
Таня. Не уходите! Я хочу спросить… Убежала… Так не солидно. (Перебирает
Павел. Где вотчим?
Таня. Не знаю. Паша, отчего у нас сегодня так беспокойно?
Павел. Дремать тебе мешают? Ведь ты не живёшь, а дремлешь.
Таня. А что значит — жить? Целовать дамские перчатки?
Павел. Это кто целует перчатки?
Таня. Ты.
Павел. Дура!
Таня. Не смей ругаться!
Павел. Тебя бить надо!
Таня. Ступай вон!
Павел. Сама убирайся к чорту!
Таня (сквозь слёзы). И уйду… Дрянь!
Павел. Клякса! Мякиш!
(Оставшись один, сердито ходит по комнате, закуривает. Вдруг — остановился, вслушиваясь, осторожно подвигается к окну.)
Старик (за окном). Ласкам ихним не верь. Всяк милостив будет, коли его за горло взять.
(Павел, оглядываясь, растерянно улыбается, ерошит волосы, снова слушает.)
Старик. Я его знаю, он и молодой таков был…
Мастаков (входит, смотрит на Павла, идёт к нему, тот не слышит шагов. Кладёт Павлу руку на плечо). Ты что?
Павел (отскочив). Ничего…
(Смотрит на отчима со страхом и идёт к двери. Мастаков выглянул в окно, быстро оборачивается к нему, протягивая руку.)
Мастаков. Павел… Паша…
(Павел ушёл, громко хлопнув дверью.)
Мастаков. Знает!.. Ну что ж…
Занавес
Действие четвертое
Лунная ночь, очень светло. Задний фасад старого дома. На ступенях чёрного крыльца сидят Захаровна и Таня, выше — в двери — Девица, она что-то жуёт. Налево решётка сада, с калиткой в ней. Слева от крыльца освещённое окно кухни, справа — окна комнаты Мастакова, под ними широкая скамья.
Таня. Ну?
Захаровна. Ась?
Таня. Рассказывай!
Захаровна. Задумалась я чегой-то… Вот, значит, любила я трёх…