Том 12. Пьесы 1908-1915
Шрифт:
Софья Марковна. Но ведь вы не виноваты? Да? Ведь это — несчастье?
Мастаков. Да! Клянусь…
(Ушли. В кустах появилась Девица и тупо смотрит вслед им, почёсывая подбородок.)
Занавес
Действие третье
Большая комната, посреди неё письменный стол, три кресла. На столе горит лампа, затенённая синим
Мастаков (вставая). Ну?
Захаровна. Проснулся.
Мастаков. Зови.
Захаровна. Чаю просит.
Мастаков. Пусть напьётся, тогда приведёшь.
Захаровна. Иван Васильич — ты его не привечай, недобрый это старик…
Мастаков. Ладно. Иди.
Захаровна. Всё он выспрашивает про тебя — как долотом долбит.
Мастаков. Выспрашивает?
Захаровна. И как ты живёшь, и какие дела твои, и про Софью Марковну…
Мастаков. И про неё?
Захаровна. Да, да, и про неё! Как будто он всё знает, а выспрашивает только для виду… Так вот и долбит, как судья всё равно.
Мастаков. Как судья?
Захаровна. Совсем как судья!
Мастаков. Он знал меня, когда… я беден был. Вместе жили…
Захаровна. Мало ли кого в жизни знавали мы.
Мастаков (ходит). Софья Марковна у Тани?
Захаровна. У неё.
Мастаков. Позови поди… Вежливо. Скажи — прошу на минуту. (В дверь стучат, Захаровна хочет открыть, Мастаков, хватая за руку её.)Стой — кто это?
Захаровна. Ну, что ты, батюшка, кто, кроме своих!
Мастаков (негромко, гневно). Я тебе говорю. Дура…
Софья Марковна. Вам бы на себя надо крикнуть хорошенько…
Мастаков. Иди, Захаровна.
Захаровна. Сама знаю, что надо уйти…
(Выходит из комнаты.)
Софья Марковна. Ну, что? Как вы?
Мастаков. Плохо. Тошно мне.
Софья Марковна. Какой же вы мужчина, если так трусите?
Мастаков. Велика беда.
Софья Марковна. Беда ещё не ясна…
Мастаков.
Софья Марковна. Вот посмотрим, поговорим с ним, дадим ему что спросит, а потом я начну осторожно хлопотать о помиловании. Наймём лучшего адвоката. За деньги всего можно добиться! Говорят — плохо это, но — если нет другой силы?
Мастаков. Не знаю, как я буду говорить с ним.
Софья Марковна. Ведь вы не чувствуете себя преступником? Чего же бояться?
Мастаков. Мало вы знаете людей.
Софья Марковна. А вот увидим. Где я буду?
Мастаков. Не надо бы этого!
Софья Марковна. Я сяду вот здесь, за шкафом… и прикроюсь драпировкой. (Улыбается.)Думала ли я, что буду принимать участие в такой удивительной истории?
Захаровна (входит, угрюмо). Не хочет он чаю. Звать?
Мастаков. Зови.
Софья Марковна. Видите — она меня не заметила… Вы смотрите же, не горячитесь!
Мастаков. А вдруг и вы попадёте со мной в капкан этот? Что тогда будет?
Софья Марковна. Молчите!
(Спряталась. Мастаков, вздохнув, смотрит в её сторону. Она выглядывает из-за драпировки, улыбаясь.)
Мастаков (с усмешкой). Забавно?
Софья Марковна. О, да… и жутко чуть-чуть! Шш… Идут!
(Стучат в дверь. Захаровна, пропуская Старика и Девицу, глухо ворчит. Старик крестится, глядя в угол, где кровать, потягивает воздух носом.)
Мастаков (кивая на Девицу). А эту зачем привёл?
Старик. Она везде со мной, как глупость моя.
Мастаков. Пусть уйдёт, я при ней не стану говорить с тобой.
Старик (усаживаясь в кресло у стола, спокойно). Как это — не станешь? Станешь. Ты её не опасайся, она, подобно земле, — немая; хоть бей её, хоть топчи — не закричит. А ежели меня начнут бить — закричит!
Мастаков (исподлобья смотрит на Девицу; она, любопытствуя, оглядывает комнату, щупает спинку кресла). Сядь!
Старик. Садись, Марина, ничего. (Подпрыгивает в кресле.)Стулья-то какие мягкие у тебя, как перина. А — темно, темновато. Больше нет свету?
Мастаков. Нет.
Старик. Темно живёшь. Хорошо, сыто, мягко, а — темно!
Девица. Дух хороший какой, будто ребячьим потом пахнет…