Том 14. М-р Моллой и другие
Шрифт:
— Н-да. Ну, в таком случае…
— Вот и хорошо. Генри задумался.
— А камердинер?
— Что, камердинер?
— Стикни ждет камердинера. Как мы объясним…
— Куда он делся? Очень просто. Скажи, что он приехал, взглянул на дом и умчался, как нимфа, вспугнутая во время купания. Любой тонко чувствующий камердинер при взгляде на Эшби-холл почувствует, что ему будет лучше в другом месте.
Генри с минуту молча смотрел на родовое гнездо, потом согласился, что причина вполне убедительная.
— Ладно, только я должен буду объяснить все Келли.
— А я — Джейн. Скажу, что сдрейфил и пошел на попятную. Она
— Где?
— В аллее.
— А, это Стикни.
— Ну-ну. Значит, тот самый Стикни, о котором я столько наслышан. Окликни его и, как только представишь меня, оставь нас вдвоем, — сказал Алджи. Генри, выполнив инструкцию, оставил его наедине с Уэнделлом, и Алджи пустил в ход все то обаяние, которое безденежный молодой человек может найти для сертифицированного миллионера. Вид Стикни его ободрил — сразу было видно, что это не бесчеловечный магнат; если он и раздавил кого-нибудь, как муху, по внешности этого не скажешь. Напротив, он производил благоприятное впечатление человека, который легко поддастся на уговоры дать в долг.
Мистер Стикни, со своей стороны, тоже повел себя очень душевно. Как уже сообщалось, погода стояла жаркая, и по дороге из Эшби-холла в деревню у него совсем пересохло в горле. Уэнделл поправил беду, пропустив несколько кружек в «Жуке и Клене», а хозяин «Жука и Клена» варит очень крепкое пиво, почти как знаменитое «ревизорское» в Оксфорде — говорят, две кружки гарантированно отправляют под стол самого стойкого посетителя. Уэнделл был весел, беспечен и не понимал, с какой стати испугался частного сыщика, который, вероятно, не в силах сыскать барабан в телефонной будке. Он не смутился, даже когда Алджи, исчерпав тему погоды, упомянул, что дядя ввел его в узкий круг заговорщиков.
— А, так вы в курсе? — весело спросил Уэнделл.
— И от всей души одобряю, — заверил Алджи. — По-моему, страшная глупость, что людям не разрешают продавать фамильные ценности. Я часто это говорю.
— Кому? — спросил мистер Стикни, поднося спичку к авторучке, которую вынул из нагрудного кармана, ошибочно приняв за сигару. (Он решил, что снова начнет курить.) Те, кто позволяет себе слишком много домашнего пива в «Жуке и Клене» все время делают такие ошибки.
— Разным своим друзьям.
— Так у вас есть друзья?
— Куча.
— У меня тоже, главным образом в Клубе Коллекционеров. Это такой клуб в Нью-Йорке, называется Клуб Коллекционеров, потому что его члены — коллекционеры. Чтобы туда вступить, надо быть коллекционером, а под коллекционером я разумею человека, который что-нибудь коллекционирует.
— Абсолютно.
— Я не знаю, что значит ваше «абсолютно», но таков порядок. Если вы коллекционер, вы вступаете в Клуб Коллекционеров и получаете возможность общаться с другими коллекционерами.
— Очень разумно, — сердечно заметил Алджи.
— И я так думаю, но моя сестра Лоретта говорит, что это расточительство и лучше бы я из него вышел. Знаете мою сестру Лоретту?
Алджи выразил сожаление, что не имеет такого удовольствия.
— Странно, — сказал мистер Стикни. — Она везде бывает. Тяжелая женщина.
— Характер?
— Вес. Не может удержаться от мучного. Эта чертова сигара не тянется.
— Мне кажется, это авторучка.
— Тогда понятно. А я все удивлялся. О чем я?
— Вы рассказывали о своей тяжелой сестре. Мистер Стикни задумался.
— Беру назад слово
— Боюсь, что нет.
— Что-то вы никого не знаете, — проворчал мистер Стикни. По всем признакам он приближался к агрессивной фазе.
— Но я очень хорошо умею отправлять пресс-папье по почте, — сказал Алджи, чувствуя, что пора вернуться к делу, — и завтра с утра первым делом отправлю ваше.
— Нет, — сказал Стикни. — И я объясню, почему. Знаете такое место, Олдвич? Это где-то в Лондоне.
— Да, Олдвич знаю.
— Я держу там деньги.
— Ясно.
— Я решил сам отвести пресс-папье в Лондон и положить в банк. Тогда оно точно не затеряется на почте.
— А как насчет сыщика?
— Что насчет сыщика?
— Мне казалось, вы его боитесь. Мистер Стикни презрительно гоготнул.
— Этого хорька? Мне он не помеха. Пусть держится от меня подальше, если хочет остаться цел. Да, так я и поступлю, а сейчас мне надо пойти полежать. Что-то меня разморило. От жары, наверное.
Он, слегка покачиваясь, двинулся к дому. Алджи провожал его взглядом, чувствуя растущее беспокойство. Это неожиданное решение подрывало его позиции в доме у дяди Генри. Дядя скрепя сердце разрешил ему остаться исключительно для доставки посылок, а теперь выходило, что доставлять ничего не придется. В таком случае, скоро он окажется перед закрытыми дверьми Эшби-холла, как пери в стихотворении мистера Мура, [117] с которой это приключилось в раю.
Шерлок Холмс, без сомнения, сказал бы, что проблема не лишена определенной занимательности. Первая встреча со Стикни настолько окрылила Алджи, что он не сомневался — еще несколько таких, и он прикует миллионера к своей душе стальными обручами. [118] Горько было бы вылететь из дома прежде, чем это случится. Он с нахмуренным челом расхаживал по лужайке, когда из дома появился Генри, на сей раз — в традиционном костюме английского сельского джентльмена.
117
…как пери в стихотворении мистера Мура — имеется в виду стихотворение Томаса Мура «Пери и ангел» (русский перевод В. Жуковского).
118
…прикует к своей душе стальными обручами — отсылка к Гамлету, где Полоний советует Лаэрту: «Своих друзей, их выбор испытав, прикуй к душе стальными обручами».
Генри был весел, как человек, у которого камень упал с души.
— Я видел Стикни, — сказал он. — Столкнулись в прихожей.
— Да?
— Он решил завтра отвезти пресс-папье в Лондон.
— Он мне говорил.
— Значит, ничто тебя здесь не удерживает, и ты скоро уедешь.
— Ты меня выгоняешь?
— Верно. Прости, но тебе известны мои взгляды.
Алджи внезапно просветлел. На него снизошло вдохновение. На разных людей оно действует по-разному. Математик Архимед в сходном случае выскочил из ванны с криком «Эврика!» Алджи только закурил новую сигарету.