Том 14. За рубежом. Письма к тетеньке
Шрифт:
…«веселие Руси есть лгати». — Сатирическая парафраза слов князя Владимира Святославича «веселие Руси есть пити». Слова эти будто бы (по «Повести временных лет») были произнесены князем при так называемом «испытании веры», в качестве аргумента против принятия киевским государством магометанской религии, воспрещавшей употребление вина.
…целые рои паразитов, которые только и живут, что переполохами да неплатежом арендных денег. — Намек на Каткова, уклонившегося от дополнительного взноса денег за аренду типографии Московского университета, где печатались «Моск. вед.». Валуев записал в своем «Дневнике» 8 ноября 1881
Сознают себя Юханцевыми и Базенами… — О Юханцеве — одном из героев громкого процесса растратчиков и аферистов в конце 70-х годов см. выше примеч. к стр. 18, «За рубежом». Маршал Наполеона III Аш. Фр. Базен изменнически сдал в 1870 г. пруссакам крепость Мен с 173-тысячной армией.
…приплод Аристидов. — Имя древнегреческого полководца и политического деятеля Аристида, по прозвищу «Справедливый», сделалось нарицательным для обозначения честного, неподкупного государственного деятеля.
А ну как в этом «благоразумном» поступке увидят измену и назовут за него ренегатом? — Темы «благоразумия» и «отрезвления», с одной стороны, «предательства» и «ренегатства» — с другой, занимают в «Письмах к тетеньке» значительное место. Они разработаны здесь разветвленно, представлены многими фразеологическими обобщениями (прежде «бредни» — теперь «распни!» и др.), историко-типологическими обобщениями (40-х и 80-х годов), обличительным материалом против конкретных выразителей линии «измен либерализма» в русской общественной жизни (Катков, Суворин и др.) и т. д.
Письмо третье *
Письмо четвертое *
Впервые, с нумерацией «III» — ОЗ,1881, № 11 (вып. в свет 18 ноября), стр. 265–296.
Написано в конце октября — начале ноября в Петербурге. Сохранилась черновая рукопись (№ 198).
Варианты рукописного текста
Стр. 278, строки 28–37. Вместо: «Помнится, впрочем, что < …> смотришь, в опасности» — в рукописи:
И я должен сказать по совести, что как ни узок этот коридор, но ходить по нему можно. Потому что хоть на стенах и написано: «не рассуждай!» и «молчи!» — но зато есть надежда на будущее. За стенами коридора возбуждаются всевозможные жизненные вопросы и возбуждаются не праздно. Работа кипит, вопросы выясняются, и ответы, конечно, не заставляют себя ждать. Натурально, что при таком положении вещей длинные письма к родственникам оказываются неблагосовременными. Ибо что такое мы с вами? — мы люди праздные и несведущие, которые могут только напутать и подорвать разыскания серьезных людей. Однако ж как подумаешь, какая у этих праздных людей сила! Шутя напутал, а солидные предприятия погибать должны!
Строки 38–43. Вместо: «Вы спрашиваете, голубушка < …> Как-то тоскливо — в рукописи:
Вы спрашиваете, голубушка, ладно ли мне живется? — право, не знаю, как и сказать. Ладно-то, как будто и ладно, а все-таки, по моему мнению, постылее житья, нежели то, про которое «не знаешь, как сказать», на свете нет. Ничего особенного, никаких выдающихся трепетов, как случалось в бойкие эпохи,
Стр. 279, строки 3-12. Вместо: «Всем как-то все равно < …> И извещение окончено мое …» — в рукописи:
На улицах тихо, почти мертво, в самых интимных кружках ведутся разговоры прямо нелепые, неискренние, с оглядкой; идешь [мимо дома, видишь в окне свет, — никак не подумаешь: вот труженик, который над умственной работой изнывает! а непременно: вероятно, кто-нибудь донос строчит!] [374] , за всяким освещенным окном прозреваешь что-то подозрительное, как будто там при свете лампы и среди глубокой тишины созревает донос.
374
Текст, взятый в квадратные скобки, в рукописи зачеркнут.
Стр. 280, строки 28–32. Вместо: «Возражают на это, что < …> обвинениям нет отпора …» — в рукописи:
потому только, что в составе их участвуют «оглашенные свиньи». Положим, что сущность этих обвинений не сопровождается ощутительными последствиями (поэтому-то я и говорю, что жить все-таки ладно), но почему же, однако, они остаются безнаказанными? Отчего нет им отпора?
Стр. 289, строки 31–32. Вместо: «Благодаря этому < …> но живет» — в рукописи:
Правда, что она <литература> — возьмем хоть настоящую минуту — не богата ни выдающимися талантами, ни выдающимися произведениями, но все-таки, пока она не молчит, будущее принадлежит ей.
Стр. 290, строка 27. После: « …способного развиваться» — в рукописи:
Точно так же и злобное цырканье. Как бы ни разнообразны были формы, в которых оно проявляется, и как бы различны ни казались цели, которые оно преследует, вся эта кажущаяся разноголосица утопает в одной основной мысли: человеконенавистничество, насилие и оцепенение общественного организма.
Новым письмом «III», разделенном в отд. изд. на письма «третье» и «четвертое», Салтыков возобновил печатание «Писем к тетеньке», прерванное катастрофой с первоначальным письмом «III», вырезанным, по распоряжению властей, из сентябрьской книжки «Отеч. зап.» (см. об этом в разделе наст. тома « Из других редакций…»). Этот инцидент не только нарушил замысел ближайших «писем», но и вызвал у Салтыкова сомнения относительно возможности продолжения начатого цикла вообще. Через неделю по возвращении из-за границы в Петербург Салтыков писал Г. З. Елисееву: «Отечество встретило меня не весьма приветливо: из сентябрьской книжки вырезали мое письмо …И октябрьская книжка выйдет без меня, да, кажется, вообще «Письма» придется оставить. А так как у меня вся мозговая деятельность была направлена в эту сторону, то и не знаю, что дальше будет …» [375]
375
Письмо к Г. З. Елисееву от 30 сентября 188! г.