Том 17. Джимми Питт и другие
Шрифт:
— Я… не прочь поучиться, — сказал он.
Харгейт внимательно слушал, пока лорд Дривер многословно объяснял ему основные правила игры в пикет. Время от времени он задавал какой-нибудь вопрос. По-видимому, он постепенно начинал усваивать общие принципы.
— Что значит «репик»? — спросил он, когда его лордство сделал паузу.
— А это вот что… — И его лордство продолжил свою лекцию.
— Ага, теперь я понял, — обрадовался неофит.
Игра началась. Лорд Дривер, как и следовало ожидать, выиграл у своего ученика первые два кона.
— Теперь я уже вполне разобрался, что тут к чему, — сказал он самодовольно. — Игра-то совсем простая. Может, сыграем на интерес?
— Что ж, — медленно проговорил лорд Дривер, — если вам так хочется.
Он бы, конечно, такого не предложил, но, черт возьми, этот тип сам нарывается! Не его вина, если после одного-единственного выигрыша новичок возомнил, будто все понимает про игру в пикет. На самом-то деле пикет — такого рода игра, где выигрыш практически полностью зависит от умения игрока. Но… В конце концов, у Харгейта наверняка полно денег. Не обеднеет!
— Что ж, — повторил его лордство. — Сколько ставим?
— Что-нибудь скромненькое? Десять шиллингов на сотню?
Несомненно, тут его лордству следовало поправить новичка, объяснить, что десять шиллингов за сотню очков в пикете — далеко не скромная ставка. Он-то знал, что неопытный игрок за двадцать минут легко может проиграть и четыреста очков, а уж двести — обычное дело. Но он оставил все как есть.
— Очень хорошо, — сказал лорд Дривер.
Двадцать минут спустя Харгейт огорченно смотрел на листок, где записывались очки.
— Я должен вам восемнадцать шиллингов, — сказал он. — Заплатить сейчас, или уж потом разочтемся сразу за все?
— Может быть, на этом остановимся? — предложил лорд Дривер. — Дождь уже кончился.
— Нет, сыграем еще. Мне нечего делать до обеда, и вам, я думаю, тоже.
Совесть его лордства слабо трепыхнулась напоследок.
— Знаете, Харгейт, вам правда лучше бы остановиться. В эту игру можно проиграться в пух.
— Мой дорогой Дривер, — довольно холодно ответил Харгейт, — благодарю вас, но я сам могу позаботиться о себе. Разумеется, если вам не хочется рисковать, тогда, безусловно…
— О, ни в коем случае, — оскорбился его лордство. — Буду только рад. Но помните, я вас предупредил.
— Буду иметь это в виду. Кстати, пока мы не начали — может быть, поднимем ставки? Как насчет соверена за сотню?
Лорд Дривер никак не мог себе позволить играть в пикет по соверену за сотню, да и вообще не мог позволить себе играть в пикет на деньги, но после обидного намека, брошенного его противником, самолюбие не позволяло признать этот унизительный факт. Лорд Дривер кивнул.
Шестьдесят минут спустя Харгейт взглянул на часы:
— Пожалуй, пора переодеваться к обеду.
Его лордство в глубоком раздумье ничего на это не ответил.
— Позвольте-ка, вы должны мне двадцать фунтов, если не ошибаюсь? — продолжал Харгейт. — Надо же, как вам не повезло!
Они вышли в
— Как все благоухает после дождя, — разговорился Харгейт. — Дождик все освежил!
Его лордство, по-видимому, не слышал. Должно быть, углубился в какие-то свои мысли. Он был рассеян и задумчив.
— Еще успеем немного прогуляться, — заметил Харгейт, снова глядя на часы. — Я хотел поговорить с вами.
— А! — сказал лорд Дривер.
Выражение лица лорда не расходилось с его чувствами. Он казался задумчивым и в самом деле пребывал в задумчивости. Чертовски неудачно получилось с этими двадцатью фунтами!
Харгейт исподтишка наблюдал за ним. Его образ жизни требовал большой осведомленности по поводу образа жизни других людей, а потому он знал, что лорд Дривер неимущ и во всем зависит от дядюшки, обладающего чрезвычайно развитым хватательным рефлексом. На том и строил Харгейт свои расчеты.
— Что за человек этот Питт? — спросил он.
— Да так, мой приятель, — ответил его лордство. — А что?
— Я его не выношу.
— А по-моему, он неплохой, — сказал его лордство. — Собственно говоря, я точно знаю, что неплохой. — Это он вспомнил человеколюбивые поступки Джимми. — Почему он вам не нравится?
— Сам не знаю. Не нравится, и все тут.
— О? — равнодушно отозвался его лордство. Он был не в настроении выслушивать рассказы о чьих-то симпатиях и антипатиях.
— Слушайте-ка, Дривер, — сказал Харгейт. — Сделайте мне одолжение. Уберите Питта из замка.
Лорд Дривер в изумлении посмотрел на своего гостя.
— Э? — сказал он. Харгейт повторил.
— Я смотрю, вы тут наметили для меня целую программу, — сказал лорд Дривер.
— Уберите его отсюда, — жарко повторил Харгейт. Он тяжело переживал запрет на бильярд, испытывая Танталовы муки. В замке полно молодых джентльменов именно такого рода, с какими он привык работать, любой может стать легкой добычей, а он из-за Джимми вынужден стоять на приколе, словно отслуживший свое линкор. Есть отчего прийти в бешенство! — Заставьте его уехать. Вы его сюда пригласили. Вряд ли он собирается остаться здесь навсегда, правда? Если вы уедете, ему тоже придется собирать вещички. Вот что поезжайте завтра в Лондон. Подберите какой-нибудь предлог, это дело нетрудное. Он волей-неволей должен будет уехать с вами. В Лондоне вы отвяжетесь от него и вернетесь сюда. Так и сделайте.
Нежно-розовый румянец медленно разлился по лицу лорда Дривера. Он сделался похож на рассерженного кролика. В его организме был не такой уж большой запас гордости, но при мысли о той недостойной роли, что предлагал ему Харгейт, ее мелководные глубины взволновались до самого дна. Между тем Харгейт, продолжив свою речь, добавил последнюю каплю:
— Да, кстати о деньгах, которые вы проиграли мне в пикет, — сколько там было? Двадцать? Двадцать фунтов было, я не ошибся? Ну, так это все, считайте, аннулируется. С этим все будет в порядке.