Том 18. Пьесы, сценарии, инсценировки 1921-1935
Шрифт:
Достигаев (тасуя карты). Нет, ей-богу — замечательно! Никаких взглядов у тебя нет, а людей ты видишь голыми…
Антонина. У меня, папон, есть взгляд:
Прозябает человек, Заедает чужой век, А зачем он прозябает — Он и сам того не знает…Достигаев. Всё — стишки, шуточки, опереточки! А отец должен —
Антонина. Не ночевала.
Достигаев. Жаль — помер Егор, пощипала бы дочка печёнку-то ему? Хотя… чёрт его знает, как бы он взглянул на этот фокус! Вон — оказалось, что у него даже и не печёнка была, а… другое какое-то. Н-да, Шурочка!.. К большевикам приспособилась. Сестра из дома выгнала. Ну, — хорошо, ты — на время — приютила её, а дальше что? Куда она?
Антонина. Вероятно, дальше с большевиками.
Достигаев. До тюрьмы, до ссылки? Кстати, — не знаешь, почему её товарищи как будто притихли, а?
Антонина. Не интересовалась.
Достигаев. Поинтересуйся, спроси её, узнай.
Елизавета (из левой двери). Ой, какую вы тоску зелёную развели!
Виктор Нестрашный (весь новенький, в смокинге, говорит докторально). Разрешите закончить…
Достигаев. Разрешаю, валяй!
Виктор. Я развиваю простую мысль: нигде в мире не читают так охотно, как у нас, можно сказать, что книга водка — главное питание страны…
Достигаев (раскладывая пасьянс). Гм… Хотя врёшь, но — продолжай.
Виктор. У нас огромный книжный рынок, но нет издательства, которое широко понимало бы социально-воспитательную роль книги…
Достигаев. Социально? По-оехали с горы!
Виктор. Которое догадалось бы монополизировать издательское дело и взяло бы на себя, — конечно, при финансовой помощи и указаниях правительства, — обязанность бороться против социалистической и вообще против антигосударственной литературы, всех этих Марксов и так далее. Очень странно, что перед войной, когда наша промышленность оживилась…
Достигаев. Так, так, так…
Виктор. Вы — иронизируете?
Достигаев. Я? Не туда сунул валета и — наказан за это. (Мешает карты.)
(Алексей — возвратился, шепчется с мачехой, она отрицательно качает головой.)
Виктор (несколько обижен). Я совершенно убеждён, что право идеологического питания страны должно принадлежать тому слою общества, в руках которого сосредоточена
Достигаев. Право сажать на диэту, значит? Например: ешь одну телятину? Читай только жития святых? Эх, Виктор, Виктор, — твоими бы устами да бордо пить, тёпленькое, сант-эстеп, ласковое такое винцо!
Елизавета. Принести?
Достигаев. Виктор — по-русски значит победитель? Просто всё у тебя, ясно и — правильно: монополия — полезна, социализм — штучка вредная, сухая трава — сено. Однако надобно соображать не только о качестве, но и о количестве… Вот есть такие доктора, ядами лечат, — понимаешь? — ядами! Берут каплю наисильнейшего яду, распускают её в бочке чистейшей воды и дают больным воды этой по одной капле в сутки…
Виктор (неохотно). Это вы… очень остроумно…
Достигаев. Ну, положим, не очень. И это — не я, а — доктора. А рассуждаешь ты — без учёта большевичков…
Виктор. Учредительное собрание раздавит их…
Достигаев. Ой-ли?
Виктор. Неизбежно уничтожит.
Достигаев. Та-ак! Но — ежели уничтожим всех мух — из чего слонов будем делать?
Елизавета. Ох, Вася, не люблю, когда ты говоришь, как сумасшедший. Вино — сюда или в столовую?
Достигаев. В столовую. (Смотрит на Виктора, Алексея, дочь.)Ну, вы тут идеологически пожуйте чего-нибудь, а в столовой выпьем… Лизавета, погоди-ка… (Ушёл вслед за женой.)
Виктор. До чего… живой человек Василий Ефимович!
Алексей (угрюмо). Поживи с ним, — узнаешь, до чего!
Виктор. Вам нравится моя идея?
Антонина. Идея? Какая?
Виктор. Монопольного книгоиздательства?
Антонина. Разве это — идея? Это — торговля. Вы собираетесь торговать книгами, книгами торгуют так же, как сапогами, утюгами…
Виктор. А вы все мечтаете о высоких целях? Я допускаю, что — с какой-то высшей точки зрения — торговля книгами вульгарное дело. Но высшая точка только потому полезна, что, падая с неё, мечтатели разбиваются насмерть.
Антонина. Эта сентенция мне знакома. Не помню, у кого я прочитала её.
Алексей. Не злись, Антошка!
Антонина. Я не злюсь. Мне холодно. (Ушла в маленькую дверь.)
Виктор. Дьявольски избалованы купеческие дочери.
Алексей. Не все.
Виктор. Наиболее интересные.
Алексей. То есть — богатые.
Виктор. Ты — проиграл вчера?
Алексей. Да… чёрт! И платить — царскими. А где я возьму царских? Мачеха — не даёт.