Том 2. Лорд Тилбери и другие

Вудхауз Пэлем Грэнвилл

— И хлеб там паршивый! — прибавил он.

— Верно, — согласился Джо. — А вот что вы делаете в плавучем доме? Пишете роман?

— Да нет. Просто живу на природе.

— Ну да? Что ж, вам виднее.

Они снова помолчали.

— Пора двигаться, — заметил Адриан. — Вам в мою сторону?

— Хотел бы, если не возражаете, еще побыть тут.

— Пожалуйста.

— Может, даже искупаюсь, если вы и вправду не против.

— Полотенца в салоне, — сообщил Адриан, обуздав порыв предупредить насчет притолоки. Скоротечное чувство исчезло, как ни бывало. Трезвый рассудок

подсказал, что ему именно хочется, чтобы Джо хряснулся затылком.

Оставшись один, Джо снова стал рассматривать усадьбу. Но едва он приступил к этому занятию, как увидел, что мечтания его того и гляди перебьют. Через заливной луг спешила высокая стройная девица.

Сэр Бакстон был человеком слова. Пообещал, что пошлет мисс Виттекер в плавучий дом с приглашением для его обитателя, и вот она несет записку. Пруденс подошла к мосткам и посмотрела наверх. Джо подошел к сломанным поручням и взглянул вниз. Он не знал, кто это видение, но, раз отсутствует хозяин, общаться с ним придется ему.

— Доброе утро! — начал он.

— Доброе утро! — отозвалась мисс Виттекер.

— Приятный денек!

— Мда-ум! Мистер Пик?

Джо безмятежности не утратил. Вчера его обвинили в том, что он — Дж. Мортимер Басби, а после этого не страшно ничего. Без особого жара он объяснил, что не был и не стал мистером Пиком.

— Он ушел в кабачок завтракать. Возможно, нехотя входит в зал черно-багровой ветчины. Моя фамилия — Ванрингэм.

Слова эти неприятно изумили его гостью. Вздернутый носик сморщился, и она пропела с явным, безошибочным отвращением:

— Ва-а-анрингэ-эм?..

— Вам не нравится?

— Я знакома с одним Ва-анрингэ-эмом, — отвечала мисс Виттекер и, по-видимому — сочтя, что дала исчерпывающее объяснение, отбросила тошнотворную тему.

— Сэр Бакстон Эббот послал меня с запиской к мистеру Пи-и-ку. Оставлю ее в салоне, на виду. Вернется — прочитает.

Однако говорила она неуверенно, и Джо заметил, как опасливо она пробует ногой место, где мостки упираются в речной берег.

Судя по всему, особого доверия сходни ей не внушили. Рыцарь ринулся на помощь деве в беде. [75]

75

Дева в беде — традиционный образ рыцарского романа.

— Не надо, не поднимайтесь! Я спущусь, возьму.

И он прыгнул.

Мы уже видели, с какой гибкой грацией осуществил этот подвиг Адриан Пик. Джо повезло меньше. Приземлившись, он споткнулся, покачнулся, схватился руками за воздух, но, окончательно смутившись, обнаружил, что, вместо воздуха, схватил растерявшуюся секретаршу, и немедля ее освободил.

— Э… простите, как неловко получилось…

— Ничего.

— Потерял равновесие…

— Все-е в поря-я-дке, — пропела Пруденс.

Джо взял записку и задумчиво ее повертел. Надпись «А. Пику, эсквайру», его опечалила. Насколько лучше смотрелось бы «Дж. Дж. Ванрингэму, эсквайру»!

Записка, несомненно,

была приглашением. На мыльной фабрике затевался пир, и обитателя «Миньонетты» туда приглашали. Как видно, арендовав плавучий дом, он попал в орбиту гостеприимного сэра Бакстона.

Но на обитателя задней комнатки в «Гусаке и. Гусыне» гостеприимство не распространяется. Когда доходит до пиршеств в Уолсингфорд Холле, те, кто плесневеет в «Гусаке», могут оставить надежду. Их даже не принимают в расчет. Короче, приехав в Уолсингфорд Парву, Джо не продвинулся ни на шаг. Он был так же далек от Джин, как если бы сиднем сидел в лондонской квартире.

Все преимущества Уолсинфорда явно достанутся Адриану, шкиперу «Миньонетты». Он-то будет скакать туда-сюда, как кролик, что там — видеть Джин каждый день. А на долю Джозефа Ванрингэма достанется, самое большое, Дж. Б. Аттуотер, со всей его лицензией на продажу пива и более крепких напитков, да придурковатая девица с аденоидами, которая подавала завтрак.

Да, ужасно и горько, ничего не скажешь. Он понимал это; но долго кукситься себе не позволил. У мужчины, находящегося наедине с женщиной, есть социальные обязательства.

— Значит, вы знакомы еще с одним Ванрингэмом? — начал он светский разговор. — Редкая фамилия. Лично я знаю всего одного, и это — мой брат Табби. Вы с ним знакомы?

— Ванрингэма, с которым знакома я-ум, — отвечала секретарша, подчеркивая интонацией, что знакомство пятнает и бесчестит ее, — зовут — Тэ-о-дор.

— Ну да! Мой брат Табби и есть. Где это вы на него нарвались?

— Ми-иста Тэодор Ва-анрингэ-эм гостит у моего хозяина, сэра Бакстона Эббота.

— Ой, Господи! То есть, Табби торчит на этом консервном заводе?

— Пр-а-шу пра-ащэнья?

— Мой брат гостит в Уолсингфорд Холле?

— Мда-ум. Будьте любезны, положите записочку, чтобы мистер Пик увидел. Бла-а-дарю. До свида-анья.

Она удалилась. Джо остался стоять столбом, очумело глядя ей вслед. Но столб он поизображал не больше минуты. Моментально опомнившись, он стрелой рванулся к «Гусаку и Гусыне». У Дж. Б. Аттуотера был телефон, и он стремился к нему как можно скорее. Открытие потрясло его. Табби гостит в Холле! Это в корне меняло положение. Теперь он уже не изгой, у него нашелся друг при дворе, возможно — влиятельный. «Брат молодого Ванрингэма? — скажут там. — Немедленно пригласите его!» Или… не скажут? Именно этот пункт ему и не терпелось прояснить. Пальцы у него так тряслись, что он с трудом снял трубку. Ответил ему дворецкий, но после короткого антракта возник и голос Табби.

Голос этот был печален — призыв дворецкого извлек Теодора Ванрингэма с самого дна мрачных размышлений о предательстве женщин. Наблюдая за передвижениями мисс Виттекер в мощный полевой бинокль, Табби проследил, как она подошла к плавучему дому, где какой-то мужчина — лица он разглядеть не сумел — спрыгнул с крыши и сжал ее в объятиях. После такого даже брат, с которым он не виделся больше года, не возымеет живительной силы.

— Привет, — угрюмо буркнул он.

Джо, которому недавние события придали живости на обоих, гаркнул, как тюлень: