Том 2. Поэзоантракт

Северянин Игорь Васильевич

5

Он кинулся к ней, к этой женщине пылкой, Без слова, без жеста представ перед нею, И взгляд, преисполненный царственной страстью, Сказал ей: «Ты тотчас же будешь моею!..»

6

Она содрогнулась. Сломалась улыбка На нервных устах, и лицо побледнело — Она испугалась его вдохновенья, Она осчастливить его захотела…

7

Она осчастливить его захотела, Хотя никогда его раньше не знала, Но

женское пылкое, чуткое сердце Его вдохновенно нашло и избрало.

8

Что муж ей! что люди! что сплетни! что совесть! К чему рассужденья!.. Они — неуместны. Любовь их свободна, любовь их взаимна, А страсть их пытает… Им тяжко, им тесно…

9

И молнией — взглядом, исполненным чувства Любви безрассудной, его подозвала… Он взял ее властно… Даря поцелуи, Она от избытка блаженства рыдала…

10

Так длилось недолго. Она позабыла И нежные речи, и пылкие ласки, Она постепенно к нему остывала, А он ей с любовью заглядывал в глазки.

11

А он с каждым днем, с каждым новым свиданьем, С улыбкою новою женщины милой, Все больше влюблялся в нее, ее жаждал, И сердце стремилось к ней с новою силой.

12

Ее тяготила та связь уже явно, И совесть терзала за страсти порывы: Она умоляла его о разлуке, Его незаметно толкая к обрыву.

13

Она уж и мненьем людей дорожила, Она уж и мужа теперь опасалась… Была ли то правда, рожденье рассудка, Иль, может быть, в страхе она притворялась?

14

Вернулся супруг к ней однажды внезапно. О, как его видеть была она рада… Казалось, что только его ожидала, Что кроме него никого ей не надо…

15

А бедный художник, ее полюбивший Всем сердцем свободным, всей чистой душою, Поверивший в чувство магнитного взора, Остался вдвоем со своею тоскою.

16

И часто, печально смотря на окошко, Откуда смотря, она им завладела, Он шепчет с улыбкой иронии грустной: — «Она… осчастливить меня захотела…»

1905

Их встреча

(драматическая поэметта)

Зое О-вич

Она

Что скажете?…

Он

Все то же, что всегда: Я Вас люблю.

Она

Но это мне известно, И знаете, — не интересно мне…

Он

Пускай. Готов, как прежде, на страданье Безмолвное; на многое готов.

Она

На многое… О друг мой, на словах — Мы рыцари, а иногда и боги…

Он

А

иногда, к несчастью, мы ничто… Но не всегда мы в этом виноваты, И не всегда мы можем проявлять Все мужество, весь пыл и благородство Своей души, священной, как Синай.

Она

Однако, Вы, я вижу, вдохновенны… Но не у всех великая душа, — Вы увлеклись…

Он

Нисколько. Повторяю: Я то сказал, что я желал сказать — Душа есть луч Единственного Духа, Источника сиянья и тепла, Прекрасного уже своим бессмертьем, Которого зовем мы Божеством. А может ли быть грязным луч — от солнца, От Божества спускающийся к нам?

Она

Итак, душа есть луч Святого Духа? Согласна я; но вот что странно мне: Как этот луч способен ослабеть, Впитать в себя земной порок и злобу И не сиять, а тлеть, как уголек? Вот что меня смущает. Отвечайте.

Он

Скажите мне: когда-нибудь в болоте Вы видели потопленное солнце? Не делалось ли жутко Вам? Но взор Направив в высь, Вы видели… другое. Спеша улыбку вызвать на уста И свой минутный страх, как сон, развеять, Вы убеждались сами, что оно, Светило дня, корона мировая, Не создано быть жертвою болот… Но в плесени блуждавшие лучи — Не правда ли, не — украшали плесень? Наоборот, озарена лучом, Гладь мутных луж отталкивала взоры И, остывая в предзакатный час, Дышала ядовито и опасно, Дурманя грудь туманом. Это так?

Она

Все ясно мне и это все прекрасно. Всему виной земная оболочка, Негодная для таинства души. Душа всегда останется душою — Прекрасною, лучистой и живой… Но человек, от разума безумный, Спешит умом святыню осквернить: Из этого что следует? — что разум Властней души, раз царствует порок?… Но это не ужасно. Вы поймите И я права, сказав, что человек По существу — порочен и бессилен…

Он

О нет! О нет! Неправы Вы, о нет! Поверьте мне: душа сильней рассудка. В конце концов она восторжествует, В конце концов возьмет победный верх, Но весь вопрос: где только это будет — Здесь, на земле, иль после где-нибудь?

Она

Но солнце-то, гостящее в болоте, Уродует его, я поняла?

Он

Но это ведь наружное уродство… Так видит созерцатель; между тем, Подумайте, какое бы несчастье Произошло с болотом, если б луч Не посещал его, собой не грея: Болото бы задохлось от себя! И если нас теперь оно тревожит, В закатный час туманами дыша, Струя нам в грудь проклятье испарений, — То каково бы было человеку, Когда б светило пламенного дня Не погружало луч свой златотканный В сырую мглу стоячих, тленных вод?…