Под лунный лепет колокольцаИграет локоном Триоль.Октава вьет в цепочку кольца.Тоска — Элегии пароль.Клянется рыцарь РомансероБесовской дюжиной Рондо,Что нет препон для кабальеро.Рондо смеется из ландо.От пьяных оргий ДифирамбаБежит изнеженный Ноктюрн,Бежит к луне тропою ЯмбаИ просит ласки, просит зурн.Педант-Сонет твердит: «Диаметр»…Льстит комплименты Мадригал.И декламирует Гекзаметр:«Уста Идиллии — коралл»…Злясь, Эпиграмма ищет яда.Потупил глазки скромный Станс.Поет растроганный Романс.И фантазирует Баллада.
26 октября
Петербург
«Разорвались
ткани траура…»
Разорвались ткани траура…Где души моей центавр?Сердце с кликами «ура! ура!»,Распуская пышный лавр,Ударяет вновь в литавр.Все, что злобно исковеркал лом,Лом Насмешки, строит Мысль.Но пред ней я — как пред зеркалом:Преисподняя ль ты? высь ль?
Ноябрь
Петербург
«Заря улыбалась так розово…»
Заря улыбалась так розово,Всеобнадежив, все озаря.Мечты сердечного созываНезнали, чтолжива заря:Так был правдив ее образ…Но солнечный день — где?Туман пожалел и, сдобрясь,Колыхнул грезы к звезде.
Октябрь
Петербург
Сонет («Пейзаж ее лица, исполненный так живо…»)
Пейзаж ее лица, исполненный так живоВибрацией весны влюбленных душ и тел,Я для грядущего запечатлеть хотел:Она была восторженно-красива.Живой душистый шелк кос лунного отливаХудожник передать бумаге не сумел.И только взор ее, мерцавший так тоскливо,С удвоенной тоской, казалось, заблестел.И странно: сделалось мне больно при портрете,Как больно не было давно уже, давно.И мне почудился в унылом кабинетеПечальный взор ее, направленный в окно.Велик укор его, и ряд тысячелетийДуше моей в тоске скитаться суждено.
Август
Мыза Ивановка
Загадка ужаса
И.Д.
Мы встретились в деревьях и крестах,Неразлученные в стремленьях и мечтах,Но не промолвим мы друг другу ничегоИ вновь расстанемся, не зная — отчего.Вновь замелькают дни и, может быть, года,Но мы не встретимся уж больше никогда:Не разрешили мы, слиянные в мечтах,Загадки ужаса в деревьях и крестах…
Октябрь
Петербург
«О, мне поверь, желанная: далече…»
О, мне поверь, желанная: далечеГода любви, волнений и тревог,Когда ждала в восторге нашей встречи,Когда тебя не жаждать я не мог!Теперь не то! а «то» исчезло где-то!Вернется ль вновь — как утро, как заря,Как вечный звук пасхального привета,Как мореход на милые моря?
Август
Мыза Ивановка
Диссонансы
Грезы весенние…Чувства осенние…— Надо о чем-то забыть.Жизнью мечтается…Смертью карается…— Все-таки хочется жить!Трель соловьиная…Песня совиная…— Можешь ли душу согреть?Что ты все в стороныСмотришь? — «Там вороны…Друг мой, сумей умереть…»
Октябрь
Петербург
«Она придет, сверкнет — исчезнет…»
Она придет, сверкнет — исчезнет!Она, минутная любовь!И больше к жизни не воскреснет,И не пробудит к жизни вновь!А ты, влюбленный! как смешон ты!Как жалок в «чувствах на обмен»!Вдали свободны горизонты,Достигнешь их — все тот же плен…
Мыза Ивановка
Старый кедр
(баллада)
Где стоит дворец охотничий,Властелин преданья недр,Досыпает жизнь столетнююЧуждый всем деревьям кедр.Близ охотничьего базиса,Над рекою и ключом,Полный снежного оазиса,Он задумался… О чем?Грезит вслух отчизной дальнею,Одинокий
сибиряк,Как поверхностью зеркальноюУмирающий моряк.В дни седые крепостничестваРаспростилась с ним Сибирь,И в саду Его ВеличестваОн разросся вдоль и вширь.Помнит кедр работы плотниковНад отделкою хором,Помнит он пиры охотников,Веселившихся кругом.Ах, не раз кончались бурнымиСтолкновеньями пиры!Ах, не раз цветам над урнамиНаливалась кровь в дары!Старый кедр видал здесь многое,Что бы мог он рассказать,Как и мельница убогая —Дел минувшего печать.Как и сам — вельможа в древности,А теперь для всех холоп —Дом, где, жертвой пьяной ревности,Человек спускался в гроб…Эти души неотпетые —Привидений легион —Бродят в парке, горько сетуя,Проклиная павильон,Где пиры чинились бранные,Непутевые пиры,Где бокалы многогранныеШли до утренней поры,Где любовницы-бездельницыРазжигали в людях зло…И теперь в саду у мельницыИх несметное число.Взволновали звуки скрежетаИх зубов столетний кедр.Вопрошает старец: «Где ж это?Из каких подземных недр?»Но природа безответнаяМрачно хмурится вокруг.Лишь река, одна приветная,Отражает призрак вдруг.Озарит луны луч палевыйЕй поверхность, и — глядишь —Призрак просится вуалевыйВ речки ласковую тишь.Сколько боли и отчаяньяВ заблудившихся очах!Ждет он утреннего таяньяПри проснувшихся лучах.И дряхлеет, пригорюнившись,Чуждый всем деревьям кедр,Где стоит дворец охотничий,Властелин преданья недр.
17 августа
Мыза Ивановка
Художнику
Евгению Пуни
Лови мгновения, художник,На крыльях творчества лети!Пускай чернит тебя безбожник, —Они светлы, твои пути!Твори! Невидимые цитрыБодрят твой дух, как луч зари.Любуясь радугой палитры,Забудь о мраке и твори!
27 сентября
Петербург
Памяти И.С. Тургенева
Себя в глазах Забвенья обесценивИ вознеся к Бессмертью фолиантСвоих трудов, ушел от нас Тургенев,Угас поэт, — угас, как бриллиант.Он накормил, он кормит наши думы,И вкусен сытный хлеб его ума.Питайте им, кого объяла тьма!Питайте им, кого мечты угрюмы!О, братья! пусть с приветливостью детскойОтыщем мы местечко в сердце, где бНе умерли ни Лиза, ни Лаврецкий —Наш воздух, счастье, свет и хлеб!
27 августа
Петербург
Лев Толстой («Нет, не Толстой колосс, — его душа…»)
Нет, не Толстой колосс, — его душа,Достигшая культурного развитья.И связана она эфирной нитью С Божественным Ничем.Он был пигмей, и он влачил, греша,Свое сушествованье в оболочкахЗверей и птиц, он жил в незримых точках Растительностью нем.Душа его, как вечный Агасфер,Переходя века из тела в тело,Достигла наивысшего предела: За смертью — ей безличья рай.И будет дух среди надзвездных сферПлыть в забытьи бессмертном и блаженном,Плыть в ощущеньи вечности бессменном. Рай — рождества безличья край!Без естества, без мысли жизнь души,В бессмертии плывущей без страданья, —За все века скитаний воздаянье. Ты мудр, небес закон святой!В движенье, мир порока, зла и лжи:Твоя душа еще в развитьи низком!В движенье под его величья диском! Весь мир — война, и мир — Толстой.