Я Лохвицкую ставлю выше всех:И Байрона, и Пушкина, и Данта.Я сам блещу в лучах ее таланта,Победно обезгрешившего Грех:Познав ее, познал, что нет ни зла,Нет ни добра, — есть два противоречья,Две силы, всех влекущие для встречи,И обе — свет, душа познать могла.О, Бог и Черт! Из вас ведь каждый прав!Вы — символы предмирного контраста!И счастлив тот, о ком заботясь часто,Вселяется в него, других поправ.И в ком вас одинаково, тот благ:Тот знает страсть, блаженство и страданья,Тот любит жизнь, со смертью ждет свиданья,И тот велик, как чародей, как маг!И грех, и добродетель —
красота,Когда их воспринять благоговейно.Так Лохвицкая просто, беззатейноОткрыла двух богов и два креста.
1912. Июль
Веймарн
Промельк («И в зле добро, и в добром злоба…»)
И в зле добро, и в добром злоба,Но нет ни добрых, нет ни злых,И правы все, и правы оба, —И правоту поет мой стих.И нет ни шведа, ни японца.Есть всюду только человек,Который под недужьем солнцаЖивет свой жалкий полувек.
21 декабря 1917
Петроград
К шестилетию смерти Фофанова
Как это так могло случиться,Что мог он в мае умереть,Когда все жаждет возродиться,И соком жизненным кипеть?!..Певец весны, певец сирениИ майских фей, и соловьев,Чьей лиры струны так весенни,Чей стих журчливее ручьев.Как мог он, этот вешнепевец,Как он сумел, как он посмелУйти от пляшущих деревьевИ от кипящих маем тел?На скорбь обрек живых умерший,На осень он весну обрек…Что может быть больней и горше,Чем умолканье вешних строк?…Все не могу я надивитьсяИ все дивиться буду впредь,Как это так могло случиться,Что мог он в мае умереть?!..
20 июня 1917
Мыза Ивановка
Россини
(сонет)
Отдохновенье мозгу и душеДля девушек и правнуков поныне…Оркестровать улыбку БомаршеМог только он, эоловый Россини.Глаза его мелодий ясно-сини,А их язык понятен в шалаше.Пусть первенство мотивовых клишеИ графу Альмавиве, и Розине.Миг музыки переживет века,Когда его природа глубока, —Эпиталамы или панихиды!Россини — это вкрадчивый апрель,Идиллия селян «Вильгельма Телль»,Кокетливая трель «Семирамиды».
1917. Октябрь
Петроград
Поэза бывшему льстецу
Одному из многих
Как вы могли, как вы посмелиДавать болтливый мне совет?Да Вы в себе ль, да Вы в уме ли?Зачем мне ваш «авторитет»?Вы мелкий журналист и лектор,Чья специальность — фельетон,Как смели взять меня в свой спектор?Как смели взять свой наглый тон?Что это: зависть? «порученье»?Иль просто дурня болтовня?Ничтожества ли озлобленьеНа светозарного меня?Вы хамски поняли свободу,Мой бывший льстец, в искусстве тля,И ныне соблюдая моду,Поносите Вы короля!Прочь! Прочь! а ну Вас к Николаю!Работайте на экс-царе!Я так пишу, как я желаю, —Нет прозы на моем пере!..А Вы, абориген редакций,Лакей газетных кулаков,Член подозрительнейших фракций,Тип, что «всегда на все готов»…Вы лишь одна из грязных кочекВ моем пути, что мне до них?И лучшая из Ваших строчек —Все ж хуже худшей из моих!Не только Ваш апломб пигмея, —Апломб гигантов я презрел,И вот на Вас, льстеца и змея,Свой направляю самострел!Да ослепит Вас день весенний,И да не знают Вас века!Вы — лишь посредственность, я — гений!Я Вас не вижу свысока!
3 марта 1917
Гатчина
III. Револьверы революции
Гимн Российской Республики
Свобода! Свобода! Свобода!Свобода везде и во всем!Свобода на благо народа!Да радуемся!
да живем!Мы русские республиканцы, —Отсталым народам пример!Пусть флагов пылают румянцы!Сверкает в руках револьвер!Победа! Победа! Победа!Над каждым в России царем!Победа — расплата за деда!Да радуемся, да живем!Столетья царями теснимы,Прозрели в предвешние дни:Во имя России любимойЦарь свергнут — и вотмы одни!Труд, равенство, мир и свобода,И песня, и кисть со стихом —Отныне для счастья народа!Да радуемся! да живем!
1917. Гатчина — Петроград
Все — как один
Народу русскому дивитесь:Орлить настал его черед!Восстал из недр народный витязьИ спас от деспота народ.Не важно знать — какое имяНосил народа лучший сын.Не важно знать — он шел какимиПутями к пламени вершин.Но он пришел, освободитель!Но он возник, но он восстал!И голос был: «За мной идите!»Не гром ли то прогрохотал!Все, как один, рванулись людиЗа счастьем! за весной! за сном!Все, как один, вздохнули груди.Одно — во всех, и все — в одном!Но незачем идти им стало, —Свобода к ним из-за угла.В глазах, как солнце, заблисталаИ в душах факелы зажгла.И улыбнулась им Свобода:«Все, как один! Вот в чем секретУдачи зрелого народа…Иных путей к свободе нет!»Благословен да будет витязь,Воспламенивший всех вперед!Народу русскому дивитесь:Пример народам — мой народ!
5 марта 1917
Орел
Моему народу
Народ оцарен! Царь низложен!Свободно слово и печать!Язык остер, как меч без ножен!Жизнь новую пора начать!Себя царями осозналиЕще недавние рабы:Разбили вздорные скрижалиВеличьем солнечной судьбы!Ты, единенье, — златосила,Тобою свергнут строй гнилой!Долой, что было зло и хило!Долой позорное! Долой!Долой вчерашняя явь злаяВся гнусь! Вся низость! Вся лукавь!Долой эпоха Николая!Да здравствует иная явь!Да здравствует народ весенний,Который вдруг себя обрел!Перед тобой клоню колени,Народ — поэт! Народ — орел!
1917. Март 8, Москва
И это — явь?…
И это — явь? не сновиденье?Не обольстительный обман?Какое в жизни возрожденье!Я плачу! я свободой пьян!Как? неужели? все, что в мыслях —Отныне и на языке?Никто в Сибирь не смеет выслать?Не смеет утопить в реке?Поверить трудно: вдруг — все ложно?!..Трепещет страстной мукой стих…Но невозможное — возможноВ стране возможностей больших!
8 марта 1917
Москва
Баллада XII
«Когда отечество в огне,И нет воды — лей кровь, как воду».Вот что в укор поставить мнеПридется вольному народу:Как мог я, любящий свободу,Поющий грезовый запой,Сказать абсурд такой в угодуПорыву гордости слепой?!Положим, где-то в глубинеСвоей души я эту «коду»Тогда ж отбросив, как во сне,Пытал и прозревал природу.И вскоре же обрел я одуЛюбви и радости земной,Проклятью предал я невзгодуПорыва гордости слепой.«Стихи в ненастный день» — занеВот увертюра к любвероду.Они возникли в вышинеПодобные громоотводу.Не минами грузи подводу,А книжек кипою цветной;Лей зрячую, живую водуНа веки гордости слепой!Проклятье пасмурному году,Мир зачумившему войной,И вырождавшемуся родуДержавной гордости слепой!