Том 2. Поэзоантракт

Северянин Игорь Васильевич

1908. 17-го окт.

Призрак великой царицы

(баллада)

Глава Екатерины Великой —

Великая глава русской истории.

Автор

Я шел крещенским лесом, Сквозистым и немым, Мучительной и смутной Тревогою томим, Ночь зимняя дышала Морозно на меня, Луна лучи бросала Холодного огня. Таинственностью леса И ночи тьмой смущен, Я шел, и мне казалось, Что кем-то окружен — Холодным, как дорога, Нездешним, словно Бог, Неясным, как тревога, Но кем, — я знать не мог. Деревья заредели И вышел в поле я; А там, вдали, мерцали Уж

огоньки жилья. Загадочной тревогой Все более томим, На лес я обернулся, Завороженный им: На ели-исполины Луна, бросая свет, Второй Екатерины Чертила силуэт. Казалось мне: три ели Как в сказочном кругу, Царицу воплощали В сверкающем снегу. Казалось, три вершины В слиянии своем — Глава Екатерины Под белым париком. Ветвей же пирамида Подсказывала мне, Что в мантии царица Предстала при луне. Красивой головою Она качала вновь: Знать, ветром колебались Вершины их стволов. Прорезали мгновенно Мне мысли мозг, как бич, И мог я вдохновенно Виденья смысл постичь: Царицы привиденье Над лесом, в тихом сне, Всей жизни измененье Вещало молча мне. Я вспомнил, что в сияньи Порфиры золотой Она не мало блага Вершила над страной; И вспомнил я преданье, Что этим же путем Из города, при море, Рожденного Петром, Она езжала часто До шведского дворца, Доставшегося смертью Последнего борца: Что ею на дороге Поставлены везде Внушительные боги В чугунной красоте; Что эти истуканы, Признательные ей За их созданье, призрак Являют для очей. И мысли, как зарницы, Сверкали в голове Пред призраком царицы В морозной синеве. И как все изменилось Под царственным венцом, Так мне теперь казалось — И в бытии моем Произойдет по воле Великой из цариц… И я на снежном поле Упал пред нею ниц.

1907

Снежная летаргия

(этюд)

Посв. И.А. Дашкевичу

Вам, чьи прекрасные уроки В душе запечатлели след, Вам посвящает эти строки Вас понимающий поэт. В них не таится смысл глубокий И мысли в них великой нет, Но в них надежна вера в свет — Кипучей молодости соки. Примите ж, друг мой дорогой, Этюд, подсказанный душой — Дитя минуты вдохновенья, Безвестный автор просит Вас Мольбой своих печальных глаз Не похвалы, а снисхожденья.

I

От подводных ключей незамерзшая, Речка льется, поспешная синяя; Лишь природа, зимою обмершая, Заколдована в снежном унынии. Оголились деревья кудрявые, Притаились за речкой застенчиво — Словно витязь, увенчанный славою, Вдруг развенчан судьбою изменчивой. Солнце, пылкое в летние месяцы, Утомилося жизнью палящею, Бредом солнцу минувшее грезится, И отрадно ему настоящее. Часто люди, безделицей каждою Увлекаясь, палятся порывами И, упившись мучительной жаждою, Отдыхают мечтами счастливыми.

II

Я иду и ищу по наитию В лабиринте лесном указания; А тропа ариадниной нитию Сокращает пути расстояния. Много символов мира далекого: Духа доброго, Зла инфузорию, Вплоть до Бога, Собою высокого, — Мог найти в сосен, елок узоре я. Вот я вижу лицо Мефистофеля — Два рожка и бородка козлиная; Рядом с ним выплывают два профиля — Чертенята с улыбкой змеиною. Отстрани от меня нечестивого, От соблазна избавив угарного; Силой разума, злого и льстивого,

Да не сделают мне зла коварного. Вот три ели слились в одной линии И одною мерешатся издали. Что за символ над снежной пустынею, Да и место рожденья их чисто ли? Преклонись, духом смысл прозревающий Откровенья Творца всеединого: Этот символ, тебя поражающий, — Знак святой Божества триединого.

III

Вечер мягко вздохнул и приветливо Убаюкивал лес засыпающий; Ветерок обнимался кокетливо С липой, днями былыми мечтающей. Снег кружился воздушными грезами, Как они, рассыпаяся в воздухе, Или плакал, растаявший слезами, Как о силах, накопленных в роздыхе. Сколько грусти в момент усыпления В зимний вечер в деревьях мертвеющих — Словно тысячи душ в угнетении Здесь собрались, о рае жалеющих! Ветерок напевает мелодии, От которых душа разрывается. Это — песенки смерти пародии; Кто-то с кем-то надолго прощается…

IV

Заблестит солнце яркое, вешнее, Разукрасятся ветви одеждою, И пробудится — силой нездешнею — Вновь природа горячей надеждою. Забурлят воды радостным говором, Пробужденные царственным голосом; Разогретые солнечным поваром, Вновь поля разукрасятся колосом. Птица станет слетаться за птицею Из-за синего моря свободного… Как отрадно весною-царицею Грезить в царстве Мороза холодного!

V

Так и мы, как природа уснувшая В пору зимнюю — в смерти мгновение: Нас не манит земное минувшее И бодрит светлый луч возрождения. О, не плачьте, друзья безутешные: Мы ведь живы душою бессмертною — Нашей мыслью последней безгрешною, Наших близких молитвой усердною.

1907

II. Это было так недавно…

Notturno

Это было в самом деле, Или только показалось? Над рекой мы ночь сидели, Но ни слова не сказалось. Где — не помню, как — загадка, Повстречались мы любовно… Сонно фыркала лошадка, Отведенная за бревна. Кто-то пел под арфы гутор. Кто-то что-то мне ответил… Спал в бреду вишневый хутор, Как слиянье наше, светел. Думал я, сгибая прутик: «Точно радость, ты короток…» И на нас смотревший лютик Был, как чувства наши, кроток. И хотелось, и желалось Без конца истомы в теле… Это только мне казалось, Или было в самом деле?

1911

Лилии души

А. На-ой

Лилии, лилии чистые,

Звезды саронских полей…

М. Лохвицкая

В светозарной душе белых лилий посев Расцветет для услад урожая, И болотный туман испарится, осев, Только солнце дохнет, угрожая. В светозарной душе — белых лилий посев, И такая душа — всем чужая. Как расцвет золотист! как расцвет ее бел! Помнишь? — днем лепестки перелили Гаммой радуги звонкой, — но луч ослабел, И померкли мелодии лилий. А зарею опять тихий колокол бел, Сердце златно лучи распалили. Без боязни сбирай белоснежный посев, Тот сбирай, кто — исчадье порока. Пусть тебя не страшит окружающий зев: Эта жатва не знает упрека… Ты надменно пожнешь искупленья посев, Но души не поймешь — как пророка…

1909. Ноябрь

Мимоходом

Зое О.

Она заходит в год раза два… Совсем случайно… мимоходом… Ее движенья, ее слова — Как и давно, как прошлым годом. Все та же гордость, все тот же лед И равнодушье напускное; И то паденье, и то полет, Полувражда, полуродное… Но эти взгляды, — они не лгут… В них даже ненависть любовна… В них столько чувства, такой уют, Что, право, дышится не ровно. Но блещут ядом ее слова, Цинично мучающим ядом. Она заходит в год раза два… Так… мимоходом… бывши рядом…