Безумец я! вы правы, правы!Смешно бессмертье на земли.Как смел желать я громкой славы,Когда вы счастливы в пыли?Как мог я цепь предубежденийУмом свободным потрясать,И пламень тайных угрызенийЗа жар поэзии принять?Нет, не похож я на поэта!Я обманулся, вижу сам;Пускай, как он, я чужд для света,Но чужд зато и небесам!Мои слова печальны: знаю;Но смысла их вам не понять.Я их от сердца отрываю,Чтоб муки с ними оторвать!Нет… мне ли властвовать умами,Всю жизнь на то употребя?Пускай возвышусь я над вами,Но удалюсь ли от себя?И позабуду ль самовластноМою
погибшую любовь,Всё то, чему я верил страстно,Чему не смею верить вновь?
Она не гордой красотоюПрельщает юношей живых,Она не водит за собоюТолпу вздыхателей немых.И стан ее — не стан богини,И грудь волною не встает,И в ней никто своей святыни,Припав к земле, не признает.Однако все ее движенья,Улыбки, речи и чертыТак полны жизни, вдохновенья,Так полны чудной простоты.Но голос душу проникает,Как вспоминанье лучших дней,И сердце любит и страдает,Почти стыдясь любви своей.
Примите дивное посланьеИз края дальнего сего;Оно не Павлово писанье —Но Павел вам отдаст его.Увы! как скучен этот город,С своим туманом и водой!..Куда ни взглянешь, красный воротКак шиш торчит перед тобой;Нет милых сплетен — всё сурово,Закон сидит на лбу людей;Всё удивительно, и ново —А нет не пошлых новостей!Доволен каждый сам собою,Не беспокоясь о других,И что у нас зовут душою,То без названия у них!.. И наконец я видел море,Но кто поэта обманул?..Я в роковом его простореВеликих дум не почерпнул;Нет! как оно, я не был волен;Болезнью жизни, скукой болен,(Назло былым и новым дням)Я не завидовал, как прежде,Его серебряной одежде,Его бунтующим волнам.
По произволу дивной властиЯ выкинут из царства страсти,Как после бури на песокВолной расшибенный челнок.Пускай прилив его ласкает,В обман не вдастся инвалид:Свое бессилие он знаетИ притворяется, что спит;Никто ему не вверит болеСебя иль ноши дорогой;Он не годится — и на воле!Погиб — и дан ему покой!..
Что толку жить!.. Без приключенийИ с приключеньями — тоскаВезде, как беспокойный гений,Как верная жена, близка;Прекрасно с шумной быть толпою,Сидеть за каменной стеною,Любовь и ненависть сознать,Чтоб раз об этом поболтать;Невольно узнавать повсюдуПод гордой важностью лица,В мужчине глупого льстецаИ в каждой женщине Иуду.А потрудитесь рассмотреть —Всё веселее умереть.Конец! Как звучно это слово,Как много — мало мыслей в нем;Последний стон — и всё готово,Без дальних справок — а потом?Потом вас чинно в гроб положат,И черви ваш скелет обгложут,А там наследник в добрый часПридавит монументом вас.Простит вам каждую обидуПо доброте души своей,Для пользы вашей (и церквей)Отслужит, верно, панихиду,Которой (я боюсь сказать)Не суждено вам услыхать.И если вы скончались в вере,Как христианин, то гранитНа сорок лет, по крайней мере,Названье ваше сохранит;Когда ж стеснится уж кладбище,То ваше узкое жилищеРазроют смелою рукой…И гроб поставят к вам другой.И молча ляжет с вами рядомДевица нежная, одна,Мила, покорна, хоть бледна;Но ни дыханием, ни взглядомНе возмутится ваш покой —Что за блаженство, боже мой!
чего я не родилсяЭтой синею волной?Как бы шумно я катилсяПод серебряной луной,О! как страстно я лобзал быЗолотистый мой песок,Как надменно презирал быНедоверчивый челнок;Всё, чем так гордятся люди,Мой набег бы разрушал;И к моей студеной грудиЯ б страдальцев прижимал;Не страшился б муки ада,Раем не был бы прельщен;Беспокойство и прохладаБыли б вечный мой закон;Не искал бы я забвеньяВ дальном северном краю;Был бы волен от рожденьяЖить и кончить жизнь мою!
Белеет парус одинокойВ тумане моря голубом!..Что ищет он в стране далекой?Что кинул он в краю родном?..Играют волны — ветер свищет,И мачта гнется и скрыпит…Увы! он счастия не ищет,И не от счастия бежит!Под ним струя светлей лазури,Над ним луч солнца золотой…А он, мятежный, просит бури,Как будто в бурях есть покой!
Он был рожден для счастья, для надежд,И вдохновений мирных! — но безумныйИз детских рано вырвался одеждИ сердце бросил в море жизни шумной;И мир не пощадил — и бог не спас!Так сочный плод до времени созрелыйМежду цветов висит осиротелый,Ни вкуса он не радует, ни глаз;И час их красоты — его паденья час!И жадный червь его грызет, грызет,И между тем, как нежные подругиКолеблются на ветках — ранний плодЛишь тяготит свою… до первой вьюги!Ужасно стариком быть без седин;Он равных не находит; за толпоюИдет, хоть с ней не делится душою;Он меж людьми ни раб, ни властелин,И всё, что чувствует, он чувствует один!
Сидел рыбак веселыйНа берегу реки;И перед ним по ветруКачались тростники.Сухой тростник он срезалИ скважины проткнул;Один конец зажал он,В другой конец подул.И будто оживленный,Тростник заговорил;То голос человекаИ голос ветра был.И пел тростник печально:«Оставь, оставь меня;Рыбак, рыбак прекрасный,Терзаешь ты меня!«И я была девицей,Красавица была,У мачехи в темницеЯ некогда цвела,И много слез горючихНевинно я лила;И раннюю могилуБезбожно я звала.«И был сынок любимецУ мачехи моей;Обманывал красавиц,Пугал честных людей.И раз пошли под вечерМы на берег крутой,Смотреть на сини волны,На запад золотой.«Моей любви просил он…Любить я не могла,И деньги мне дарил он —Я денег не брала;Несчастную сгубил онУдарил в грудь ножом;И здесь мой труп зарыл онНа берегу крутом;«И над моей могилойВзошел тростник большой,И в нем живут печалиДуши моей младой;Рыбак, рыбак прекрасный,Оставь же свой тростник;Ты мне помочь не в силах,А плакать не привык».