Том 2. Стихотворения 1909-1917

Брюсов Валерий Яковлевич

Май 1916

О себе самом

Хвала вам, девяти Каменам!

Пушкин

Когда мечты любви томили На утре жизни, — нежа их, Я в детской книге «Ювенилий» Влил ранний опыт в робкий стих. Мечту потом пленили дали: Японский штрих, французский севр, Все то, об чем века мечтали, — Чтоб ожил мир былой — в «Chefs d'Oeuvre». И, трепет неземных предчувствий Средь книг и беглых встреч тая, Я крылий снам искал в искусстве И назвал книгу: «Это — я!» Но час настал для «Третьей Стражи». Я, в шуме улиц, понял власть Встающих в городе миражей, Твоих звенящих зовов, страсть! Изведав мглы блаженств и скорби, Победы пьяность, смертный страх, Я мог надменно «Urbi et Orbi» Петь гимн в уверенных стихах. Когда ж в великих катастрофах Наш край дрожал, и кликал Рок, — Венчая жизнь в певучих строфах, Я на себя взложил «Венок». В те дни и юноши и девы Приветом встретили певца, А я слагал

им «Все напевы», Пленяя, тайной слов, сердца, Но, не устав искать, спокойно Я озирал сцепленья дней, Чтоб пред людьми, в оправе стройной, Поставить «Зеркало Теней». Я ждал себе одной награды, — Предаться вновь влеченью снов, И славить мира все услады, И «Радуги» все «семь цветов»! Но гром взгремел. Молчать — измена, До дна взволнован мой народ… Ужель «Девятая Камена» Победных песен не споет? А вслед? Конец ли долгим сменам? Предел блужданьям стольких лет? «Хвала вам, девяти Каменам!» Но путь укажет Мусагет!

Март 1917

В дни красных знамен

Молитесь

Молитесь о праздничных розах, О лилиях чистых молитесь, О реющих летом стрекозах, О призраках, виденных в грезах, О всем бесполезном — молитесь! Да высшая милость не минет Прекрасных видений природы! Любовь к Красоте да не стынет! Да будет приветливо принят Мечтатель под стягом свободы! Есть тайная ценность в ненужных Мечтах, и цветах, и святынях, И души, без тучек жемчужных, Без песни потоков содружных, Завянут, как пальмы в пустынях! Нет! мало свободы и братства, И таинства счастья — так зыбки! Во храме творит святотатство, Кто губит земное богатство — Мечту, Красоту и Улыбки! Чу! Вихрь в налетающих грозах, Что день, нам гудит: «Берегитесь!» Погибнут стрекозы на лозах… Молитесь о пламенных розах, О лилиях белых — молитесь!

Апрель 1917

К Петрограду

…над самой бездной,

На высоте, уздой железной

Россию поднял на дыбы…

Пушкин

Город Змеи и Медного Всадника, Пушкина город и Достоевского, Ныне, вчера, Вечно — единый, От небоскребов до палисадника, От островов до шумного Невского, — Мощью Петра, Тайной — змеиной! В прошлом виденья прожиты, отжиты Драм бредовых, кошмарных нелепостей; Душная мгла Крыла злодейства… Что ж! В веке новом — тот же ты, тот же ты! Те же твердыни призрачной крепости, Та же игла Адмиралтейства! Мозг всей России! с трепетом пламенным, Полон ты дивным, царственным помыслом: Звоны, в веках, Славы — слышнее… Как же вгнездились в черепе каменном, В ужасе дней, ниспосланных Промыслом, Прячась во прах, Лютые змеи? Вспомни свой символ; Всадника Медного! Тщетно Нева зажата гранитами, Тщетно углы Прямы и строги: Мчись к полосе луча заповедного, Злого дракона сбросив копытами В пропасти мглы С вольной дороги!

1916

Освобожденная Россия

Освобожденная Россия, — Какие дивные слова! В них пробужденная стихия Народной гордости — жива! Как много раз, в былые годы, Мы различали властный зов; Зов обновленья и свободы, Стон-вызов будущих веков! Они, пред нами стоя, грозно Нас вопрошали: «Долго ль ждать? Пройдут года, и будет поздно! На сроках есть своя печать. Пусть вам тяжелый жребий выпал: Вы ль отречетесь от него? По всем столетьям Рок рассыпал Задачи, труд и торжество!» Кто, кто был глух на эти зовы? Кто, кто был слеп средь долгой тьмы? С восторгом первый гул суровый, — Обвала гул признали мы. То, десять лет назад, надлома Ужасный грохот пробежал… И вот теперь, под голос грома, Сорвался и летит обвал! И тем, кто в том работал, — слава! Не даром жертвы без числа Россия, в дни борьбы кровавой И в дни былого, принесла! Не даром сгибли сотни жизней На плахе, в тюрьмах и в снегах! Их смертный стон был гимн отчизне, Их подвиг оживет в веках! Как те, и наше поколенье Свой долг исполнило вполне. Блажен, въявь видевший мгновенья, Что прежде грезились во сне! Воплощены сны вековые Всех лучших, всех живых сердец: Преображенная Россия Свободной стала, — наконец!

1 марта 1917

На улицах

(Февраль 1917 г.)

На улицах красные флаги, И красные банты в петлице, И праздник ликующих толп; И кажется: властные маги Простерли над сонной столицей Туман из таинственных колб. Но нет! То не лживые чары, Не призрак, мелькающий мимо, Готовый рассеяться вмиг! То мир, осужденный и старый, Исчез, словно облако дыма, И новый в сияньи возник! Всё новое — странно-привычно; И слитые с нами солдаты, И всюду алеющий цвет, Ив толпах, над бурей столичной, Кричащие эти плакаты, — Народной победе привет! Те поняли, те угадали… Не трудно учиться науке, Что значит быть вольной страной! Недавнее кануло в дали, И все, после долгой разлуки, Как будто вернулись домой. Народ, испытавший однажды Дыханье священной свободы, Пойти не захочет назад: Он полон божественной жажды, Ее лишь глубокие воды Вершительных прав утолят. Колышутся

красные флаги… Чу! колокол мерно удары К служенью свободному льет… Нет! То не коварные маги Развеяли тайные чары: То ожил державный народ!

2 марта 1917

В мартовские дни

Мне жалко, что сегодня мне не пятнадцать лет, Что я не мальчик дерзкий, мечтательный поэт, Что мне не светит в слове его начальный свет! Ах, как я ликовал бы, по-детски опьянен, Встречая этот праздник, ступень иных времен, Под плеском красных флагов, — увенчанных знамен! Пусть радостью разумной мечта моя полна, Но в чувстве углубленном нет пьяности вина, Оно — не шторм весенний, в нем глубина — ясна. Да, многое погибло за сменой дней-веков: Померк огонь алмазный в сверканья многих слов, И потускнели краски не раз изжитых снов. Душа иного алчет. На медленном огне Раскалены, сверкают желания на дне. Горит волкан подводный в безмолвной глубине. Прошедших и грядущих столетий вижу ряд; В них наши дни впадают, как в море водопад, И память рада слышать, как волны волн шумят! Приветствую Свободу… Чего ж еще хотеть! Но в золотое слово влита, я знаю, медь: Оно, звуча, не может, как прежде, мне звенеть! Приветствую Победу… Свершился приговор… Но, знаю, не окончен веков упорный спор, И где-то близко рыщет, прикрыв зрачки, Раздор. Нет, не могу безвольно сливаться с этим днем! И смутно, как былые чертоги под холмом, Сверкают сны, что снились в кипеньи молодом! И втайне жаль, что нынче мне не пятнадцать лет, Чтоб славить безраздумно, как юноша-поэт, Мельканье красных флагов и красный, красный цвет!

3 марта 1917

Столп огненный

Не часто радует поэта Судьба, являя перед ним Внезапно — столп живого света, Над краем вспыхнувший родным! Такой же столп, во время оно, Евреев по пустыне вел: Был светоч он и оборона, Был стяг в сраженьях и глагол! При блеске дня — как облак некий, Как факел огненный — в ночи, Он направлял, чрез степь и реки, В обетованный край — мечи. Когда ж враги военным станом Раскинулись в песках нагих, Пред ними столп навис туманом: Для этих — мрак, свет — для других! И, с ужасом в преступном взоре, Металась грозная толпа: И конь и всадник сгибли в море, При свете пламенном столпа. Се — тот же столп пред нами светит, В страну желанную ведет; Спроси, где путь, — и он ответит, Иди, — он пред тобой пойдет! Наш яркий светоч, — тьмой и дымом Он ослепил глаза врагов, Они метались пред незримым, Тонули в мгле морских валов. Но путь далек! К обетованной Еще мы не пришли земле, Смотри же днем на столп туманный, На огненный смотри во мгле! Чтоб совершились ожиданья, Мы соблюсти должны Завет: Да не постигнут нас блужданья Еще на сорок долгих лет! О, страшно с высоты Хорива Узреть блестящего тельца… Пусть властью одного порыва, Как ныне, бьются все сердца!

4 марта 1917

Свобода и война

Свобода! Свобода! Восторженным кликом Встревожены дали холодной страны: Он властно звучит на раздольи великом Созвучно с ручьями встающей весны. Россия свободна! Лазурь голубее, Живительней воздух, бурливей река… И в новую жизнь бесконечной аллеей Пред нами, приветно, раскрылись века. Но разве сознанье не мучит, не давит, Что, в радости марта, на празднике верб, Весны и свободы не видит, не славит Поляк, армянин, и бельгиец, и серб? В угрюмых ущельях, за зеркалом Вана, Чу! лязганье цепи, удар топора! Там тысячи гибнут по слову султана, Там пытки — забава, убийство — игра. А дальше, из глуби Ускюба, с Моравы, Не те же ли звоны, не тот же ли стон? Там с ветром весенним лепечут дубравы Не песенки страсти, — напев похорон. В развалинах — башни Лувена и Гента, Над родиной вольной — неистовый гнет… Германских окопов железная лента От мира отрезала целый народ, А ближе! в родной нам, истерзанной Польше! Нет воли всмотреться, немеет язык… О, как же гордиться и праздновать дольше, Катить по просторам восторженный клик? Довольно! Не кончено дело свободы, Не праздник пред нами, а подвиг и труд, Покуда, в оковах, другие народы, С надеждой на нас, избавления ждут!

22 марта 1917

Из дневника

1. Полно

Полно! Не впервые Испытанья Рок Подает России: Беды все — на срок. Мы татарской воле Приносили дань: Куликово поле Положило грань. Нас гнели поляки, Властвуя Москвой; Но зажег во мраке Минин факел свой. Орды Бонапарта Нам ковали ков; Но со снегом марта Стаял след врагов. Для великих далей Вырастает Русь; Что мы исчерпали Их, — я не боюсь! Знаю: ждет нас много Новых светлых дней: Чем трудней дорога, Тем привал милей!

Июнь 1917

2. Потоп

Людское море всколыхнулось, Взволновано до дна; До высей горных круч коснулась Взметенная волна, Сломила яростным ударом Твердыни старых плит, — И ныне их теченьем ярым Под шумы бури мчит. Растет потоп… Но с небосвода, Приосеняя прах, Как арка радуги, свобода Гласит о светлых днях.