Кому назначен темный жребий,Над тем не властен хоровод.Он, как звезда, утонет в небе,И новая звезда взойдет.И краток путь средь долгой ночи,Друзья, близка ночная твердь!И даже рифмы нет корочеГлухой, крылатой рифмы: смерть.И есть ланит живая алость,Печаль свиданий и разлук…Но есть паденье, и усталость,И торжество предсмертных мук.
14 февраля 1907
«Придут незаметные белые ночи…»
Придут незаметные белые ночи.И душу вытравят белым светом.И бессонные птицы выклюют очи.И буду ждать я с лицом воздетым,Я буду мертвый — с лицом подъятым.Придет, кто больше на свете любит:В мертвые губы
меня поцелует,Закроет меня благовонным платом.Придут другие, разрыхлят глыбы,Зароют, — уйдут беспокойно прочь:Они обо мне помолиться могли бы,Да вот — помешала белая ночь!
18 марта 1907
«Зачатый в ночь, я в ночь рожден…»
Зачатый в ночь, я в ночь рожден, И вскрикнул я, прозрев:Так тяжек матери был стон, Так черен ночи зев.Когда же сумрак поредел, Унылый день повлекКлубок однообразных дел, Безрадостный клубок.Что быть должно — то быть должно, Так пела с детских летШарманка в низкое окно, И вот — я стал поэт.Влюбленность расцвела в кудрях И в ранней грусти глаз.И был я в розовых цепях У женщин много раз.И всё, как быть должно, пошло: Любовь, стихи, тоска;Всё приняла в свое русло Спокойная река.Как ночь слепа, так я был слеп, И думал жить слепой…Но раз открыли темный склеп, Сказали: Бог с тобой.В ту ночь был белый ледоход, Разлив осенних вод.Я думал: «Вот, река идет». И я пошел вперед.В ту ночь река во мгле была, И в ночь и в темнотуТа — незнакомая — пришла И встала на мосту.Она была — живой костер Из снега и вина.Кто раз взглянул в желанный взор, Тот знает, кто она.И тихо за руку взяла И глянула в лицо.И маску белую дала И светлое кольцо.«Довольно жить, оставь слова, Я, как метель, звонка,Иною жизнию жива, Иным огнем ярка».Она зовет. Она мани́т. В снегах земля и твердь.Что́ мне поет? Что́ мне звенит? Иная жизнь? Глухая смерть?
12 апреля 1907
«С каждой весною пути мои круче…»
С каждой весною пути мои круче, Мертвенней сумрак очей.С каждой весною ясней и певучей Таинства белых ночей.Месяц ладью опрокинул в последней Бледной могиле, — и вотСтертые лица и пьяные бредни… Карты… Цыганка поет.Смехом волнуемый черным и громким, Был у нас пламенный лик.Свет набежал. Промелькнули потемки. Вот он: бесстрастен и дик.Видишь, и мне наступила на горло, Душит красавица ночь…Краски последние смыла и стерла… Что ж? Если можешь, пророчь…Ласки мои неумелы и грубы. Ты же — нежнее, чем май.Что же? Целуй в помертвелые губы. Пояс печальный снимай.
7 мая 1907
Девушке
Ты перед ним — что стебель гибкий,Он пред тобой — что лютый зверь.Не соблазняй его улыбкой,Молчи, когда стучится в дверь.А если он ворвется силой,За дверью стань и стереги:Успеешь — в горнице немилойСухие стены подожги.А если близок час позорный,Ты повернись лицом к углу,Свяжи узлом платок свой черныйИ в черный узел спрячь иглу.И пусть игла твоя вонзитсяВ ладони грубые, когдаВ его руках ты будешь биться,Крича от боли и стыда…И пусть в угаре страсти грубойОн не запомнит, сгоряча,Твои оттиснутые зубыГлубоким шрамом вдоль плеча!
6 июня 1907
«Когда я создавал героя…»
Когда я создавал героя,Кремень дробя, пласты деля,Какого вечного покояБыла исполнена земля!Но в зацветающей лазуриУже боролись свет и
тьма,Уже металась в синей буреОдежды яркая кайма…Щит ослепительно сверкучийСиял в разрыве синих туч,И светлый меч, пронзая тучи,Разил, как неуклонный луч…Еще не явлен лик чудесный,Но я провижу лик — зарю,И в очи молнии небеснойС чудесным трепетом смотрю!
3 октября 1907
«Всюду ясность божия…»
Всюду ясность божия,Ясные поля,Девушки пригожие,Как сама земля.Только верить хочешь всё,Что на склоне летТы, душа, воротишьсяВ самый ясный свет.
3 октября 1907
«Она пришла с заката…»
Она пришла с заката.Был плащ ее заколотЦветком нездешних стран.Звала меня куда-тоВ бесцельный зимний холодИ в северный туман.И был костер в полно́чи,И пламя языкамиЛизало небеса.Сияли ярко очи.И черными змея́миРаспуталась коса.И змеи окрутилиМой ум и дух высокийРаспяли на кресте.И в вихре снежной пылиЯ верен черноокойЗмеиной красоте.
8 ноября 1907
«Я миновал закат багряный…»
Я миновал закат багряный,Ряды строений миновал,Вступил в обманы и туманы, —Огнями мне сверкнул вокзал…Я сдавлен давкой человечьей,Едва не оттеснен назад…И вот — ее глаза и плечи,И черных перьев водопад…Проходит в час определенный,За нею — карлик, шлейф влача…И я смотрю вослед, влюбленный,Как пленный раб — на палача…Она проходит — и не взглянет,Пренебрежением казня…И только карлик не устанетГлядеть с усмешкой на меня.
Февраль 1908
«Твое лицо мне так знакомо…»
Твое лицо мне так знакомо,Как будто ты жила со мной.В гостях, на улице и домаЯ вижу тонкий профиль твой.Твои шаги звенят за мною,Куда я ни войду, ты там.Не ты ли легкою стопоюЗа мною ходишь по ночам?Не ты ль проскальзываешь мимо,Едва лишь в двери загляну,Полувоздушна и незрима,Подобна виденному сну?Я часто думаю, не ты лиСреди погоста, за гумном,Сидела, молча, на могилеВ платочке ситцевом своем?Я приближался — ты сидела,Я подошел — ты отошла,Спустилась к речке и запела…На голос твой колоколаОткликнулись вечерним звоном…И плакал я, и робко ждал…Но за вечерним перезвономТвой милый голос затихал…Еще мгновенье — нет ответа,Платок мелькает за рекой…Но знаю горестно, что где-тоЕще увидимся с тобой.
1 августа 1908
Город (1904–1908)
Последний день
Ранним утром, когда люди ленились шевелитьсяСерый сон предчувствуя последних дней зимы,Пробудились в комнате мужчина и блудница,Медленно очнулись среди угарной тьмы.Утро копошилось. Безнадежно догорели свечи,Оплывший огарок маячил в оплывших глазах.За холодным окном дрожали женские плечи,Мужчина перед зеркалом расчесывал пробор в волосах.Но серое утро уже не обмануло:Сегодня была она, как смерть, бледна.Еще вечером у фонаря ее лицо блеснуло,В этой самой комнате была влюблена.Сегодня безобразно повисли складки рубашки,На всем был серый постылый налет.Углами торчала мебель, валялись окурки, бумажки,Всех ужасней в комнате был красный комод.И вдруг влетели звуки. Верба, раздувшая почки,Раскачнулась под ветром, осыпая снег.В церкви ударил колокол. Распахнулись форточки,И внизу стал слышен торопливый бег.Люди суетливо выбегали за ворота(Улицу скрывал дощатый забор).Мальчишки, женщины, дворники заметили что-то,Махали руками, чертя незнакомый узор.Бился колокол. Гудели крики, лай и ржанье.Там, на грязной улице, где люди собрались,Женщина-блудница — от ложа пьяного желанья —На коленях, в рубашке, поднимала руки ввысь…Высоко — над домами — в тумане снежной бури,На месте полуденных туч и полунощных звезд,Розовым зигзагом в разверстой лазуриТонкая рука распластала тонкий крест.