Том 23. Только за наличные
Шрифт:
— Понятно…
— Таким образом, если ты ничего не знаешь о поведении Элен в Риме и ничего не слышал, это доказывает, что она сделала выводы и вела себя крайне осторожно… Честно признаться, я даже огорчен. Я-то хотел за время твоего отсутствия попытать у нее счастья. Она стоит того. В отношении тебя я не сомневался, что у вас стадия «друзей детства» давно уже пройдена.
— Думаешь, я такой болван, что стану заигрывать с дочерью патрона?
— Почему бы и нет? Иногда игра стоит свеч. Причем, если она заинтересована в операции, она проявит инициативу и
Уже не помню, как мне удалось повернуть беседу на профессиональную тему. А час спустя я проводил Максвелла в его отель. Он пообещал завтра с утра явиться в контору, чтобы все окончательно утрясти, и поблагодарил за приятный вечер.
— Ты и вправду в рубашке родился, Эд, — сказал он на прощание. — Отдел внешней политики — лучшая работенка в нашей газете. Некоторые готовы отдать руку, только чтобы там работать.
Он улыбнулся немного насмешливо.
— Теперь я понимаю, почему ты позволил проскочить между пальцев такому очаровательному мышонку, как Элен Чалмерс. Для тебя существует только одно увлечение — внешняя политика! Дамочка приятная, но отнимающая у человека слишком много сил и времени.
Он был в восторге от собственного остроумия, поэтому несколько раз со смехом похлопал меня по плечу, прежде чем отправиться к лифту. Меня же его шутка не позабавила. Усевшись в свой знаменитый «бьюик», я влился в общий поток машин и двинулся к дому. По пути я о многом передумал. То, что рассказал Максвелл, меня просто потрясло. И я не сомневался, что все это правда. Эндрюс действительно всегда отвечал за свои слова. Стало быть, она якшалась с Менотти. А здесь, интересно, с кем же? В Нью-Йорке она предпочитала общество подонков, вряд ли ее вкусы резко изменились. Если ее кто-то содержит, то это объясняет, откуда вся эта роскошь вокруг нее.
Одним словом, раздеваясь, чтобы лечь спать, я уже спрашивал себя, а стоит ли вообще ехать в Сорренто? Стоит ли иметь дело с подобной девицей? Коли и вправду идут разговоры, чтобы поручить мне отдел внешней политики, то надо вообще не иметь головы, чтобы пускаться в такую авантюру и ставить под удар всю свою дальнейшую карьеру. Как справедливо сказал Максвелл — это было лучшее место в газете. Я не сомневался: если Чалмерсу станет известно, что я любовник его дочери, то моя песенка спета. Я не только потеряю это место, но и вообще распрощаюсь с журналистикой.
— Нет, — громко произнес я, выключая свет, — пусть себе живет в Сорренто одна. Я не поеду. Мне будет хорошо и в Исхии. Пусть поищет другого идиота.
Но через два дня я уже сидел в поезде, который шел в Неаполь через Сорренто. Я говорил себе, что это безумие, но все мои слова оставались словами. Как известно, благими намерениями вымощена дорога
Перед тем как сесть в поезд, идущий в Неаполь, я около десяти утра пришел в редакцию, чтобы бросить прощальный взгляд на дела и проверить, нет ли для меня писем. Максвелл как раз куда-то вышел. Джина сортировала почту.
— Для меня нет ничего? — поинтересовался я.
— Частных писем нет, а этими может заняться и мистер Максвелл, — ответила она, перебирая конверты ухоженными пальчиками. — Разве вам не пора? Я думала, что вы собираетесь поехать пораньше.
— У меня еще есть время в запасе.
Поезд на Неаполь уходил в полдень. Джине я сказал, что еду в Венецию, и с большим трудом убедил ее не ехать на вокзал за билетами.
Раздался телефонный звонок. Джина сняла трубку, я же небрежно стал перебирать почту.
— Кто у телефона? — спросила Джина. — Мадам… как вы сказали? Обождите, я узнаю.
Она взглянула на меня, озабоченно нахмурив брови.
— Вас спрашивает какая-то мадам Шеррард.
— Мадам Шеррард?
Я уже хотел сказать, что впервые слышу это имя и поэтому не намерен с ней говорить, но вдруг меня словно осенило. Миссис Дуглас Шеррард! Ведь под этим именем Элен сняла виллу в Сорренто. Неужели она настолько забыла об осторожности, что решила позвонить мне из Сорренто?
Стараясь скрыть свое беспокойство, я протянул руку и взял трубку. Потом немного отодвинулся, чтобы Джина не видела моего лица, и осторожно сказал в трубку:
— Хэлло! Кто у телефона?
— Хэлло, Эд, — ну да, это была Элен. — Я знаю, что не должна звонить тебе на работу, но дома у тебя никто не отвечает.
Я хотел рявкнуть ей, что звонить сюда — чистейшее безумие, и бросить трубку, но рядом была Джина, и еще большим безумием было разжечь ее любопытство.
— В чем дело? — спросил я грубовато.
— У тебя там кто-то рядом?
— Да.
Для полноты счастья дверь распахнулась, и в кабинет влетел Максвелл. Увидев меня, он возопил:
— Вот это да! Ты еще здесь! Я-то думал, ты уже на пути в Венецию!
Я сделал ему знак помолчать и сказал в трубку:
— Вам что-нибудь нужно?
— Да, пожалуйста, не можешь ли ты купить для моей камеры фильтр Раттена № 8. Мне он нужен, но в Сорренто я не могу его достать.
— Понятно. Согласен.
— Спасибо, дорогой, с нетерпением жду твоего приезда. Пейзаж совершенно потрясающий!
Хотя она и говорила тихим голосом, я боялся, что Максвелл, явно навостривший уши, что-то разберет. Я резко оборвал ее:
— Хорошо. Я займусь этим. До свидания!
Максвелл посмотрел на меня испытующе:
— Ты всегда так разговариваешь с дамами? Суховато, старик, ты не находишь?
Мне необходимо было скрыть свое замешательство. Отходя от телефона, я почувствовал на себе удивленный взгляд Джины. Да и Максвелл пялился на меня весьма ехидно. Я принялся закуривать сигарету, чтобы не отвечать.