Том 3. Книга 2. Драматические произведения

Цветаева Марина Ивановна

Старый камердинер

Сказать зазорно, В каком, поганейшем из мест, Висел…

Казанова

(принимая из его рук портрет, вглядываясь)

Что значит?

Старый камердинер

Вот вам крест, Бог покарай меня подагрой! — Никто другой, как энтот наглый Рифмач. Ловкач до этих штук-с!

Казанова

(широко раскрывая глаза)

Плащ… Водоросли…

(И — отчаянным

криком.)

Замок Дукс!!!

Картина третья

Конец Казановы

Но люблю я одно: невозможно.

И.А.

Книгохранилище замка Дукс, в Богемии. Темный, мрачный покой. Вечный сон нескольких тысяч книг. Единственное огромное кресло с перекинутым через него дорожным плащом. Две свечи по сторонам настольного Ариоста зажжены только для того, чтобы показать — во всей огромности — мрак. Красный, в ледяной пустыне, островок камина. Не осветить и не согреть. На полу, в дальнедорожном разгроме: рукописи, письма, отрепья. Чемодан, извергнув, ждет.

Озноб последнего отъезда. Единственное, что здесь живо, это глаза Казановы.

И надо всем — с высот уже почти небесных — древняя улыбка какой-то богини.

Казанова, 75 лет. Грациозный и грозный остов. При полной укрощенности, рта — полная неукрощенность глаз: все семь смертных грехов. Лоб, брови, веки — великолепны. Ослепительная победа верха.

Окраска мулата, движения тигра, самосознание льва. Не барственен: царственен. Сиреневый камзол, башмаки на красных каблуках времен Регентства. Одежда, как он весь, на тончайшем острие между величием и гротеском.

Ничего от развалины, все от остова. Может в какую-то секунду рассыпаться прахом. Но до этой секунды весь — формула XVIII века.

Последний час 1799 года. Рев новогодней метели.

Казанова

(над сугробом бумаг)

Теперь посмотрим этот хлам Бумажный…

(Читает)

«Хочешь, пополам Поделим: мне, дружок, урок, Вам — розы…» Помню назубок! Тереза? Нет, Манон! — Осел! «Когда ты от меня ушел, Я долго, долго…»

(После каждого отрывка, комкая, швыряет письмо в сторону.)

«Черный ад Вам уготован. Вот назад Вам перстень ваш. Люблю». Бедняжка. Монашка! От кольца — бумажка Одна. А это что? «Вассал! Нам Бог наследника послал. Вы крестный».

(Смеясь.)

Понимаю, крестный! Проказница! — «Вы мне несносны, И если б не твои, злодей, Глаза… Готовьте лошадей, Держите наготове шпагу…» Воительница! «Под присягой Клянусь: патрицианки зов Весь остров Корфу до зубов Вооружит…» Стих из Талмуда… «Не забывайте!» — «Не забуду». «Все позабуду!» — «Нынче в пять, Вы крестите…» Уже опять Крещу? «Тебя любить — как в шахту Без фонаря…» — «К тебе вся шляхта Ревнует…» — «Обошлись с сестрой: Ей день, мне ночь…» — «Волны морской Мгновенней…» — «Жизнь в твоей ладони!» «В моем туманном Альбионе Нет черных глаз…» — «За сей Эдем Всей вечностью плачу. М. М.». Ты вечностью, а я подагрой! А это что? Абракадабра Какая-то!..

(Отшвыривает, берет новое.)

«Жги до костей! Неистовостию страстей Прославлены венецианцы». «Нет женского непостоянства, Есть только миллионы уст Пленительных…» — «Клянусь, клянусь…» «Я в ревности страшнее тигра!» «Ты нами в кости был разыгран, — Мой выигрыш!» — «Живу — права, Помру — отправят!» Какова? — «Всю кровь мою отдам, чтоб плакал!» А это что? Таких каракуль Не видывал! Ни дать ни взять, Побоище!

Должно быть, мать Водила детскою ручонкой: «Все кости мне прожег… печенки…» Безграмотно, но как тепло! «Пусть филином тебя в дупло Забьет отмщающая старость!» «Так медленно сгорал твой парус, Лазурный огибая мыс Коралловый…» — «Вернись! Вернись!» «В тот день, когда, поняв, что — вот он!..» О эти женские длинноты! «Прощайте! Порван наш союз! С простой мужичкой не делюсь!» «Из гроба поднимусь, чуть свистни!» «О смерть моя!» — «Верните письма!» «Простого рода я хоша, Но тоже у меня душа, И так что в пору первых ягод…»

(Смеясь, подбрасывает в воздух воображаемого ребенка.)

«Весь мир перелюбила за год, — А все-таки ты лучше всех!» «Последствие твоих утех Откроется не раньше святок». «Зачем вам не седьмой десяток, Чтобы никто уже…» — «Дружок, Зачем вам не седьмой годок, Чтобы никто еще…» — «Как саван, Страсть надо мной…» — «Плюю в глаза вам».

(Оскорбленно.)

О! — «След целую ваших ног По всем дорогам…» — «Наш сынок…» «Чтоб первым не ушел — я первой Ушла…» — «Венецианским перлом Слыву, — отважься, водолаз!» «Благодарю за каждый час, За каждый взгляд, пишу в горячке, Час жить осталось…» — «Наши скачки Блистательны…» — «Мой чемодан В харчевне „Золотой фазан“». «Наложницу прогнал — сиделкой Прокрадываюсь…» — «В этой сделке Смерть — мой единственный барыш!» «С тобой и в небе согрешишь!» «Под свист супружеского храпа…» «А Джакомино нынче папа Сказал…» — «Я нынче под замком». «Поздравьте первенца с зубком, — Отцов не посрамляют львята!» «О ваши клятвы, ваши клятвы!» «Вернейшая из Пенелоп, Сижу и жду…» — «Там хоть потоп!» «За путь от альфы до омеги Благодарю, учитель неги!»

(Блаженно улыбнувшись, блуждает глазами. Целует письмо.)

«От ветренейшей из подруг — Клэрэтты — Королю Разлук: Не плачьте, друг: Бог — дал, лорд — отнял!» «Привет преемнице — от сотни Преемников…» — «Стеклянных бус Пришли и денег…» — «Не вернусь. Я вас люблю, но он богаче». «Изменник, дни и ночи плачу! Манон. Она же — Стрекоза». «О ваши черные глаза!» «Грех на земле один: безгрешной Остаться…» — «Казанове. Спешно. Сын. В восприемники прошу». О Господи, весь свет крещу! Какой-то полк черноголовый! «О Казанова, Казанова!» Без подписи… Цветок… Число… «Разлука — тоже ремесло, Но есть и мастерство разлуки…» «О ваши руки, ваши руки!» «Нанесший рану — будь врачом!» «Сынок Джакомо наречен: Так барственен, что в очи колет!»

(Разводя руками.)

«Чудовищно! Пложусь, как кролик!» «Поздравь! Еще один солдат. У Франции!» — Какой-то град Ребячий! Не моргну без сына! «Не опоздайте на крестины!» — О Господи! — «Наш сын здоров». — Да сколько ж у меня сынов?! Достаточно! Пора бы дочку! «Готовь крестильную сорочку. Но розовую: дочь…» — Пойдут Наследницы теперь! — «Ты плут: Мне сына посулил, а в качке Дочь заливается…»