Том 4. Очерки и рассказы 1895-1906
Шрифт:
Дим хотел было рассказать Наташе, как он и папу увидел в окне, но ему стало так неприятно, что он ничего не сказал.
Наташа пригрозила Диму пальчиком и сказала:
— Ну, смотри… А ты кого больше любишь: меня или братиков и сестричек?
Дим смутился.
— Наташа, — сказал он, — я тебе правду скажу: одинаково.
— А я так не хочу, — сказала Наташа. — Ты меня люби больше, а если не будешь любить, я не буду к тебе ходить… Не буду, не буду: никогда не буду…
Наташа
— Ну, Наташа… Ну, хорошо, слушай: они мои братики и сестрички, а ты будешь… моей женой…
Наташа быстро подошла к Диму и сказала:
— Знаешь, мы их всех возьмем и пойдем в тот дворец…
— Только, Наташа, в тот дворец можно попасть после смерти…
Наташа подумала сперва, а потом несколько раз ласково хлопнула его по голове, приговаривая:
— Неправда… Вот тебе, вот тебе, вот тебе…
И она убежала, а Дим кричал ей:
— Скорей приходи!
Наташа ничего не сказала Диминым маме и дяде, но она сказала своей маме.
— И больше ты к Диму не ходи, — сказала ей ее мама.
Но Наташа продолжала, ходить к Диму.
— Если ты не будешь меня слушаться и будешь продолжать ходить к Диму, я тебя высеку, — сказала опять Наташина мама.
Наташа пошла к Диму, принесла куклу и сказала:
— Ты будешь папа, а я мама, и это наша дочка: она непослушная, и теперь надо ее высечь.
Наташа села на стул, положила себе на колени куклу, подняла ей платьице и стала бить ее, приговаривая:
— Вот тебе, вот тебе, вот тебе… А теперь мы ее поставим на колени и лицом в угол.
Наташа торопливо слезла со стула и понесла куклу в угол балкона.
— Нет, — сказала она, — здесь она будет видеть сад: надо, чтобы она ничего не видела.
Наташа отнесла куклу в угол, где балкон примыкал к дому, и, поставив ее лицом к стене, сказала:
— У, противная!..
Потом Наташа возвратилась к Диму и, сев на стул, проговорила:
— Мне ни капельки ее не жалко, и мы не будем даже на нее смотреть, и пусть наша дочка целый день так стоит на коленях, потому что мне ни капельки не жалко ее: она гадкая… гадкая… и ты гадкий, гадкий, гадкий, и я никого не люблю…
И Наташа вдруг заплакала.
Она плакала, а Дим испуганно говорил ей:
— Наташа, милая, не плачь… Я никогда не буду тебя обижать, и куколка больше не будет…И я и она, мы очень тебя любим… Не плачь же, Наташа. — И Дим, нагнувшись к Наташе, спросил: — Можно тебя поцеловать?
— Нет, — сказала Наташа, продолжая плакать, — меня нельзя целовать, — никто не может меня целовать, только папа и мама могут меня целовать, потому что все другие — больные, и
Дим поцеловал ее, но Наташа все продолжала плакать.
— Отчего же ты еще плачешь?
— Потому что мама меня высечет, потому что я гадкая… я очень гадкая…
И Наташа, плача, слезла со стула и ушла, а Дим с ужасом думал: неужели высекут Наташу?! О, как стыдно, нехорошо и больно, когда секут такую маленькую девочку.
Когда Наташа пришла домой, мама спросила ее:
— Ты опять была у Дима?
— Была, — сказала Наташа.
— Что я сказала, что я сделаю с тобой, если ты пойдешь к Диму?
— Ты высечешь меня, — сказала Наташа.
— За что я тебя высеку? — спросила ее мама.
— За то, что я нехорошая девочка: я не слушаюсь.
Мама встала, взяла за руку Наташу и сказала:
— А теперь, когда ты знаешь, пойдем, и я тебя высеку, и сегодня я высеку тебя линейкой.
— Мне будет очень больно? — спросила Наташа.
— О, да, очень больно.
Когда они подошли к той комнате, где мама секла Наташу, Наташа вдруг вырвала свою руку и быстро пошла прочь, но мама догнала ее и повела назад.
Лицо Наташи надулось, сделалось испуганным, и она закричала:
— Я не хочу!
— Теперь поздно! — крикнула Наташина мама и изо всей силы дернула Наташу за собой.
Мама высекла Наташу.
Наташа пошла в детскую и написала на бумажке: «Меня высекла мама за то, что я хожу к тебе, потому что я гадкая, и я не буду больше к тебе ходить, а на елку я умру, и мы будем жить в нашем дворце, и я напишу тебе стихи».
Наташа взяла свое письмо и пошла к Диму.
У Дима захватило дыхание, когда он увидел Наташу, — Наташа была такая печальная и, когда подошла к Диму, она протянула ему письмо и сказала:
— Вот тебе письмо, — я теперь пойду, и ты не читай: ты читай, когда я уйду. Я скоро умру…
Из глаз Наташи потекли слезы; она медленно пошла назад и, вытирая слезы, оглядывалась на Дима: читает ли он ее письмо? Но Дим не читал и все только смотрел на нее большими, удивленными глазами.
В последний раз Наташа остановилась и долго, грустно глядела на Дима. Потом она ушла, и только светлое ее платьице мелькало между деревьями. Потом уж и платья не было больше видно, а Дим все сидел с письмом Наташи в руках.
Он прочел это письмо и долго плакал.
И всю ночь ему снилась Наташа, — где-то он с ней в темных проходах, все хочет спрятать ее так, чтоб не нашли ее и не высекли.
А потом он куда-то так спрятал ее, что и сам уже не мог найти ее, и он все искал, и так темно и страшно было ему.