Том 4. Поэмы 1855-1877

Некрасов Николай Алексеевич

Песня об «орошении»

Комитету «Поощренья Земледельческих Трудов» Сделать опыт орошенья Наших пашен и лугов Предложил я: снарядили Две комиссии в наш край И потом благословили, Дали денег: «Орошай!» Я поехал за границу, Пожуировал; затем Начал сеять свекловицу. Время мчалось, между тем, Дом мой стал богаче, краше, Сам толстею, что ни год. Вдруг запрос: «Успешно ль ваше Орошение идет?» «При ближайшем наблюденьи, — Отвечаю в комитет, — Нахожу, что в орошеньи В нашем крае — нужды нет, Труд притом безмерно дорог…» — Согласились: «Нет нужды!» А задаток — тысяч сорок — За посильные труды Комитет — не без участья Добрых душ — с меня сложил, И тогда — слезами счастья Грудь жены я оросил!..

Несколько голосов

Браво, браво! ороситель! Браво, пьем за подвиг твой!..

Князь Иван

Эй! орловский предводитель! Познакомь меня с Фомой! Я из чести, не из видов, Подружиться с ним готов. Прежде был — Денис Давыдов, Нынче — Фомка Хватунов!

* * *

В каждой группе плутократов — Русских, немцев ли, жидов — Замечаю ренегатов Из семьи профессоров. Их история известна: Скромным тружеником жил И, служа науке честно, Плутократию громил, Был профессором, ученым Лет до тридцати, И, казалось, миллионом Не

собьешь его с пути… Вдруг — конец истории — В тридцать лет герой — Прыг с обсерватории В омут биржевой!.. Вот москвич — родоначальник Этой фракции дельцов: Об отечестве печальник, Лучший тип профессоров, Встарь он пел иные песни, Искандер был друг его, Кроме каменной болезни, Не имел он ничего; Под опалой в оны годы Находился демократ, Друг народа и свободы, А теперь он — плутократ! Спекуляторские штуки Ловко двигает вперед При содействии науки Этот старый патриот… Вот другой — слывет за чудо: Говорун и острослов («Леонид» — ему покуда Кличка у тузов). Он машинным красноречьем Плутократию дивит; Никаким противоречьем Не смущаясь, говорит В интересах господина. Заплати да тему дай, Говорильная машина Загудит: поднимет лай, Будет плакать и смеяться, Цифры, факты извращать, На Бутовского ссылаться, Марксом тону задавать. Предпочтя ученой славе Соблазнительный металл, Леонид сперва при Савве На посылках состоял, Подавал ему «идейки» (И сигары — иногда), Знал к редакторам лазейки, К представителям суда, Составлял «записки», «мненья», Сплетни прессы отражал, И в директоры правленья Наконец попал! Тут уж торная дорога: Нахватав десяток мест, Как за пазухой у бога Он живет; по-барски ест, На балы к концесьонерам Возит куколку-жену И поет акционерам Вечно песенку одну, Смысл известный: «Дивидендов Нет покамест — ожидай! И не медля шесть процентов Нам в награду отчисляй!» Кризис: дело не спорится, Денег нет, должны кругом, В дверь правления стучится С исполнительным листом Пристав: кассу запирает, Мебель штемпелем клеймит. Леонид не унывает И цинически острит: «Мат, конечно, предприятью, А правленью — не беда! Стул с казенною печатью Так же мягок, господа!..» Нынче счету нет артистам, Что таким путем пошли И на помощь аферистам Силу знанья принесли. Всякий план, в основе шаткий, Как на сваях утвердят: Исторической подкладкой, Перспективами снабдят! Дело их — стоять на страже «Государственных идей». Нет еще идеи даже, Есть один намек о ней, — Уж бегут они к патронам, Выговаривают пай. Начинают скромным тоном: «Нужный банк»… «Забытый край»… Дальше — громче пропаганда, Загорается война, Кто за Шмита, кто за Странда! Правду вывернув до дна, Чудо сделают из края, Этнографией блеснут, И статистика такая… Где они ее берут? Аргумент экономический, Аргумент патриотический, И важнейший, наконец, С точки зренья стратегической Аргумент — всему венец!.. Из пяти одна затея Удалась — набит карман! А гуманная идея Отошла на дальний план. Новый туз-богач в итоге, И сказались барыши Лишней гривною в налоге С податной души… Надо честь отдать почину — Разбудили Русь они: И купцу, и дворянину Плохо спится в наши дни; Прежде Русь стихи писала, Рифмам не было числа, А теперь практичней стала: На проекты налегла! Предприимчивостью чудной Переполнились сердца, Нет теперь задачи трудной, Каждый план найдет дельца. Запрудят Неву, каналы По Сахаре проведут!.. Дайте только капиталы, Обеспечьте риск и труд… Да, постигла и Россия Тайну жизни наконец: Тайна жизни — гарантия, А субсидия — венец! Будешь в славе равен Фидию, Антокольский! изваяй («Гарантию» и «субсидию»,) Идеалам форму дай! Окружи свое творенье Барельефами: толпой Пусть идут на поклоненье И ученый и герой; Пусть идут израильтяне И другие пришельцы, И российские дворяне, И моршанские скопцы…

* * *

Беседа кипит не смолкая, И льется рекою вино, Великих и малых равняя; Все группы смешались давно. Зацепин в ударе, как воду Венгерское пьет; Леонид, Великому мужу в угоду, Вистует ему и лисит. Из оперы новые лица Явились; затеялся спор: Которая выше певица, Который пошлее актер. Веселый толстяк краснорожий, Хохочет Иванушка-шут, И муж государственный тоже, Подвыпив, беседует тут: «Да-с, наша тропа не без терний! Энергия — свойство мое, Но на сорок восемь губерний Всегда ли достанет ее?..» Но был один — он общества чуждался; Построивши дорогу в восемь верст, На собственном величьи помешался Остзейский туз — барон фон Клоппенгорст. Он вынуждал к невольному решпекту — Торжественность в осанке и в лице; Пусти нагим по Невскому проспекту — Покажется: он в тоге и венце. Он не сгибал своей баронской выи Ни перед кем; на лбу его крутом Начертано: «Трудился для России, И памятник воздвиг себе притом!» Он был смешон картинно, грандиозно И шумный пир эффектно оттенял. Он пил один, насупив брови грозно, По слову в час медлительно ронял. Молчит ли он — особая манера Молчать… глядит — победоносный взор! Идет ли он — незыблемая вера, Что долг других давать ему простор. Среди судов обычного размера Так шествовал в Россию «Монитор»… Остроумная случайность! На соседа не похож, Представлял другую крайность Эдуард Иваныч Грош — Господин на ножках низких, Весел, юрок и румян, Из породы самых близких К человеку обезьян. К разным группам подбегает, Щурит глазки, руки жмет И головкою кивает, И хихикает, и врет. Голосок его пискливый Раздается там и тут; Толстый, маленький, плешивый, Сибарит, делец и шут — Он, как ртуть, на всяком месте; Слышит — кто-то говорит: «Нужно завтра акций двести…» — «На налицность? на кредит?..» По рукам в минуту хлопнул И бежит туда бегом, Где услышит слово «лопнул». «Кто? Какой торговый дом?..» — «Лопнул — шар!..» Зимою в санках Вечно встретите его; Он на бирже, в думе, в банках, Нет собранья без него: Это высшего разряда Фактор — сила наших дней. Телеграфов с ним не надо, Ни газетных новостей. Светский мир и мир подпольный Дань равно ему несут, Как револьвер шестиствольный Он заряжен! С виду шут, Он неспроста бьет баклуши, Он трудится больше нас: Настороженные уши, Волчий зуб и лисий глаз! Что вам нужно? Закладную? Моську, мужа… дачу, дом, Капитал?.. Рекомендую: Не ударит в грязь лицом! Честолюбье ль вас тревожит? — Он карьере даст толчок, Даже выхлопотать может Португальский орденок! По руке пригнать перчатку — Дело Гроша! Всюду вхож, Он туда протиснет взятку, Что руками разведешь!.. Гроша вывели из мрака Случай, ловкость и родня; Не выходит он из фрака, Пробудясь, кричит: коня! В девять — рыщет по трущобам, Ищет нужного дельца, В десять — шествует за гробом Сановитого лица; До двенадцати — в передних У влиятельных господ, В час — в приюте малолетних, Где молебен и отчет, В два — за завтраком с кокоткой (Он — кокоток первый друг), С трех — на бирже… День короткой — Пообедать недосуг! Вечер: два-три комитета, Оперетка и балет, И у дамы полусвета За рулеткой — дня рассвет!

* * *

Тише!.. новый гость явился; Все вскочили, сам барон Клоппенгорст пред ним склонился, Подал руку… Кто же он? Кто он? действуя практически, Я обязан умолчать, Но могу аллегорически Петухом его назвать. Нет вернее аттестации: Золото клюет — Возвращает… ассигнации! Плавно он идет С видом скромного достоинства: Словно пред вождем Дрессированное

воинство, Смолкло всё кругом… Поздоровался с Саввой Степанычем, Крепко палец Зацепе сдавил, Пошутил с Эдуардом Иванычем: «У! Как бледен! Опять пошалил?» «Испугался проекта Дерницына: Об общественной пользе поет, А в душе — идеалы Плотицына! Зазевайся — …» А затем неизвестность пошлейшая! К сожаленью, беседа дальнейшая Шла вполголоса… «Время на бал!» — Уходя, незнакомец сказал. К счастью, он вернулся снова, На минуту сел, И тогда четыре слова Я поймать успел. «Нужно выждать две недели, — Савве он сказал. — Нужно выждать: не созрели…» И, допив бокал, Вышел…

* * *

Экс-писатель бледнолицый Появился, Пьер Кульков; Был он долго за границей По комиссиям дельцов И друзьям поклон собрата Из Италии привез. Вожделений плутократа, Так сказать, апофеоз Совмещал в себе фон Руге: Ухватив громадный куш, Он ушел — на светлом юге Отдыхать. «Великий муж! — Говорят ему витии, — Не пугайся клеветы! Предприимчивость России На такие высоты Ты вознес, что миллиарда Увезенного не жаль!..» Не без чувства и азарта, Устремляя очи в даль, Рассказал турист свиданье С удалившимся дельцом; Было общее молчанье, Пел рассказчик соловьем: «Я посетил отшельника Севильи, На виллу Мирт хотелось мне взглянуть; Пред ней поэт преклонится — в бессильи Вообразить прекрасней что-нибудь! Из мрамора каррарского колонны, На потолках сибирский малахит, И в воздухе висящие балконы, И с одного — в Европе лучший вид! Там он любил сидеть после обеда И несколько тревожился лишь тем, Что тот же вид доступен для соседа, — Его девиз: я не делюсь ни с кем! Он этим был глубоко опечален И наконец соседа победил: Настроил он искусственных развалин И чудный вид соседу заградил!.. Весь под шатром навесов виноградных Шел путь к нему извилистой тропой; Не пожалев расходов беспощадных, Он срыл сады — и сделал путь прямой! Так он живет, так тратит он доходы, Всем жертвуя комфорту своему… Кругом цветы… искусственные воды… Его оркестр обходится ему В огромный куш. Устроив род престола, Уходит он в свой музыкальный зал, И, так сказать, оркестру внемлет (solo)! Вот жизнь его… вот жизни идеал!..»

* * *

«По такому идеалу Может только жить — кретин! — Вдруг сказал вошедший в залу Незадолго господин. (Сумасшедший или гений? — Возникал в уме вопрос После кратких наблюдений Над вошедшим.) — Он унес Из России миллионы И, построив пышный гроб, На визиты, на поклоны Чуть не царственных особ Он рассчитывал, сгорая Честолюбием… Увы! Едут мимо, не склоняя Перед Руге головы! У него в груди есть рана, Нанесенная ему Катастрофою Седана. Угадайте: почему? Перед боем франко-прусским Переписывался он С императором французским, За серебряный мильон Титул герцога — я слышал — Уж совсем приторговал… Вдруг скандал седанский вышел — Продавец банкротом стал! И теперь о том герое (Не забавный ли пассаж?) В целом мире плачут трое — Сын, жена… да Руге наш! Пожалей, честная публика! Где купить высокий сан? Уж во Франции — республика! Титлов нет у англичан На продажу… а Германия?.. Он и так — немецкий фон… Таковы его страдания… Где же счастье?.. Дурень он! Дайте мне его мильоны, Я бы им протер глаза! Не висячие балконы — Я бы создал чудеса! Петр Великий в Сестербеке Порт громадный замышлял; Здесь в великом человеке Гений, видимо, дремал, Но и в малом человечке Он не дремлет иногда: Нужен порт… на Черной речке! Вот идея, господа! Все другие планы к черту! Составляйте капитал: Смело строй дорогу к порту И веди к нему канал! Подойдут вагон и барка И корабль… Сдавай, грузи! Как маяк, горящий ярко, Будет порт мой на Руси! Я уж рельсы дал дорогам, Я войскам оружье дал… В новый путь иду я с богом… Составляйте капитал! С деньгами, с гением Чудным движением Русь оживим. Море Балтийское, Море Каспийское Соединим! Вот занятие! вот дело! Можно душу положить! Ненавижу нежить тело, Нервы праздностью томить. Уж давно я был бы Крезом, Мог бы лавры пожинать, Но беспошлинным железом Не хочу я торговать. Металлических заводов С пивоваренным котлом Я не строю для доходов… Наживаться воровством Сродно подлому холопу! Цель моя: к окну в Европу, Что прорублено Петром, Вековой пристроить дом!»

(Уходит быстро и с эффектом, еще в комнате надев шляпу.)

Голос князя Ивана

Появился метеором — Метеором и пропал! Никогда он не был вором, А людей с сумой пускал. У него своя контора: «Переписки векселей», Нужно штат удвоить скоро. В день до тысячи рублей Платит он одних процентов. То-то жизнь! топи камин Грудой старых документов Да на новых ставь: Ладьин А в стяжательстве не грешен, Сам последнее отдаст…

Чье-то замечание

Но зато ведь он помешан?

Голос князя Ивана

Нет, большой энтузиаст! Занимая всюду деньги И пристроить их спеша, Ищет он по шапке Сеньки… Идеальная душа!..

* * *

В летний день у пристани канала Собралась толпа, чего-то ждет… Духовенство шествует сначала, А за ним комиссия идет: Шитые мундиры, эполеты! Чу! вдали запели бурлаки! Но они не тощи, как скелеты, На подбор красавцы мужики, «В шелковых рубахах!» — шепчут бабы. «Глянь и Савва!» — гаркнула толпа. С деревянной ложкою у шляпы И с железным гребнем у пупа, Сам купец-подрядчик бичевою Тянет барку… К пристани пришли… Отслужив молебен чередою, Пировать в палатку побрели. В торжестве открытия канала Сам министр участье принимал, Но не струсил Саввушка нимало, Речь его сиятельству сказал! Был тогда вельможа этот в силе, Затевал громадные дела… Эта речь «в народном, русском стиле» Миллионы Савве принесла. Нынче он… да словом: нет другого! Савву надо в летописи внесть: Савву бог сподобил даром слова На Руси богатство приобресть! Но, начав карьеру бичевою, Любит он простого «мужичка», Вспоминая прошлое порою, Напевает песню бурлака, Ту, что пел когда-то на канале… Выпив тост за «братьев-мужиков», Он запел… что было русских в зале, Подошли — и стройный хор готов:

В гору!

(Бурлацкая песня)

Хлебушка нет, Валится дом, Сколько уж лет Каме поем Горе свое, Плохо житье! Братцы, подъем! Ухнем, напрем! Ухни, ребята! гора-то высокая… Кама угрюмая! Кама глубокая! Хлебушка дай! Экой песок! Эка гора! Экой денек! Эка жара! Камушка! сколько мы слез в тебя пролили! Мы ли, родная, тебя не доволили? Денежек дай! Бросили дом, Малых ребят… Ухнем, напрем!.. Кости трешшат! На печь бы лечь, Зиму проспать, Летом утечь С бабой гулять! Экой песок! Эка гора! Экой денек! Эка жара! Ухни, ребята! гора-то высокая!.. Кама угрюмая! Кама глубокая! Нет те конца!.. Эдак бы впрячь В лямку купца — Лег бы богач!.. Экой песок! Эка гора! Экой денек! Эка жара! Эй! ветерок! Дуй посильней! Нам хоть часок Дай повольней!..

* * *

Два-три подрядчика с дедушкой Саввой В пение душу кладут; Спой так певец — наградили бы славой! За сердце звуки берут. Что ж это, господи! всех задушевней Шкурина голос звучит! Веет лесами, рекою, деревней, Русской истомой томит! Всё в этой песне: тупое терпение, Долгое рабство, укор… Чуть и меня не привел в умиление Этот разбойничий хор!..

ЭПИЛОГ