Том 4. Произведения 1941-1943
Шрифт:
Завтра и у меня — праздник: внуке — два года.
Будьте здоровы, дорогой С.Н. Всего доброго!
А. Пешков
15. VIII.27.
Sorrento.
Книгу «Сорок лет» («Жизнь Клима Самгина») я получил с надписью:
Любимому художнику С. Н. Сергееву-Ценскому.
М. Горький
15. VIII.27.
Sorrento.
Эта глубоко и широко задуманная книга показалась мне лучшим из всего, что написал Горький. Свое впечатление о книге я передал ему и в ответ получил следующее письмо:
Очень взволнован,
Боюсь за второй том, — давит меня обилие материала «идейного», т. е. словесного и жанрового. Боюсь перегрузить книгу анекдотом, который суть кирпич русской истории, и афоризмом, в коем сосредоточена наша мудрость.
Дьяконову балладу «Дьякон» и сочинил, сиречь — я. «Сказительный» стих я хорошо знал с малых лет от бабушки, час и более мог говорить этим стихом «бунтарские» речи, так что даже один мужичок в Муроме спросил меня: «Ну, а — по-человечьи можешь ты говорить, ероха-воха?» А затем он меня побил, прочитав мне изумительную чепуху о романе Ильи Муромца с «князь-барыней» Енгалычевой, изумительно прочитал. Любовь мою к этому стиху весьма подогрела Орина Федосова.
Вы, конечно, верно поняли: Самгин — не герой, а «невольник жизни». Перед шестым годом у него будут моменты активного вмешательства в действительность, но — моменты. Московское восстание освободит его ненадолго, а потом он — снова окажется в плену.
Мне кажется — Вы несправедливо оценили Олешу. У него есть серьезнейшие признаки несомненного дарования. Крачковский [6] — жив, печатается в эсеровской «Воле России», стал не так манерен, каким был, но все еще — с претензиями на мудрость. Мистик от разума. Лет 15 тому назад я его видел, он тогда был чудовищно невежественным и напыщенным человеком.
6
По своей манере письма Олеша напомнил мне дореволюционного литератора Дм. Крачковского. — С.-Ц.
Фадеев — определенно серьезный и грамотный писатель, увидите.
«Цемент» и я похвалил, потому что в нем взята дорогая мне тема — труд. Наша литература эту тему не любит, не трогала, м[ожет] б[ыть] потому, что она требует пафоса, а где ж он у нас, пафос? Но — нужен. Необходим. Сергей Николаевич, дорогой, — очень мы, русские, хороший народ: чем больше живу, тем крепче убеждаюсь в этом. И если б нам удалось почувствовать трагическую прелесть жизни, изумительнейшую красоту деяния, — далеко ушли бы мы!
Прочитал «Полоз» [7] , это очень хорошо сделано, и, разумеется, рад, что «Преображение», наконец, будет печататься.
Скоро ли выйдут Ваши книги? Пришлете? Пожалуйста.
Еще раз — сердечно благодарю.
Жму руку.
А. Пешков
Был у меня Леонов […] Был Катаев […] Скоро увижу Всеволода Иванова, Никулина, Ольгу Форш, Полонского. Вон сколько!
Как вы живете? Когда будет кончено «Преображение»?
Еще не успело это письмо дойти до меня из Сорренто, как нас, в Крыму, сильно тряхнуло известное землетрясение 12 сентября 27 г., и вслед за этим письмом А. М. посылает мне следующее:
7
Мой рассказ «Старый полоз», впервые напечатанный в журнале «Красная новь». — С.-Ц.
Так как телеграмма моя с вопросом о Вашем здоровье до Вас, волею стихии, очевидно, не достигла, —
Газеты очень напугали. Черт бы побрал все эти «сдвиги»! От ближних терпишь вполне достаточно, а тут еще и стихии хулиганят.
Пожалуйста, Сергей Николаевич, напишите. Маленькое сотрясение на Кавказе — в 92 г. я испытал и знаю, что это даже в малом виде неприятно.
Желаю Вам всего доброго!
А. Пешков
Домашние испугались?
Дом цел? А дети есть у Вас?
Получив от меня ответы на все вопросы этого письма, он пишет:
Рад узнать, что стихийные силы не очень обидели Вас, дорогой Сергей Николаевич. Да, трясется планетишка наша. Со страха это она — в предчувствии конца — или же со зла на то, что люди стали слишком дерзко разоблачать секреты ее? Некая американка проповедует, что земля возмущена грехами людей, а один еврей в Лондоне утверждает, будто бы вскорости утопнут Шотландские острова, Крым и еще что-то. Примите к сведению. Не перебраться ли Вам куда-нибудь на место более непоколебимое?
Меня стихийное хулиганство не столь возмущает, как человечье. А вот в 18-ом № газеты «Голос верноподданного» напечатана программа «партии» легитимистов, и в программе говорится, что Евангелие оправдывает: неравенство, право господства сильного над слабым и лозунг «цель оправдывает средства». Так и напечатали. Некий проф. Ильин написал книгу, доказывая то же самое и утверждая, что Евангелие дает основание для «религии мести». И.А.Бунин напечатал в монархическом «Возрождении» статью о «самородках», называет Есенина «хамом», «жуликом», «мерзавцем». Очень жуткими людьми становятся гг. эмигранты. Тон прессы их падает вместе с грамотностью. Взаимная ненависть раскалывает их на группочки все более мелкие. Кроме H.H.Романова и Кирилла 1-го, выдумали еще царя: Всеволода Иоанновича. Скука. Хотя скучают не только наши эмигранты, но и европейцы. На-днях в Париже человек пустил в лоб себе пулю только потому, что разучился галстук завязывать. Факт. А некая англичанка застрелилась по причине плохой погоды. Третьего дня в Неаполе отравилась графиня Маркварт, потому что какой-то тенор не дал ей свою фотографию. И вообще заметно, что самоубийства совершаются по причинам, как будто все более ничтожным. Равно как и преступность принимает какие-то «спортивные» формы. В общем — невесело здесь, в Европах.
В Берлине, напр., эпидемия истязания детей. Но это вообще город «странностей», мягко говоря. К ресторанам, клубам и журналам гомосексуалистов мужеска пола в этом году прибавился ресторан и легальный, да еще иллюстрированный, журнал лесбианок. Полиция разрешает мужчинам известных склонностей носить женскую одежду. Как это Вам нравится? Не охотник я думать в эту сторону, но за последнее время столько тут разыгралось грязненьких ужасов, что, знаете, невольно думается: это что же значит? Простите, что удручаю такими «фактами», черт бы их побрал!
Нет, в самом деле, не убраться ли Вам из Крыма?
Всего доброго. Пишите.
А. Пешков
20. Х.27.
Sorrento.
Землетрясением гордитесь? Ну, тут «ваша взяла» и мне — «нечем крыть», как говорят на Руси. Могу, однако, похвастаться: неаполитанский почтальон открыл новую звезду в созвездии Лебедя. Переменная. Вот Вам.
Американцы, черт их побери, все еще не отвечают по поводу второго тома. У них происходит нечто новое: несмотря на существование «бюро цензуры», которое весьма ревностно следит за тем, чтоб писатели не порочили благочестивую жизнь Америки, выходят ужаснейшие книги, вроде недавно переведенного на русский язык романа Синклера Льюиса «Эльмер Гантри». Льюис изобразил американские церкви и церковников в виде отвратительном.