Том 6. Рассказы, очерки. Железный поток
Шрифт:
Сергеев. Сейчас. (Торопливо расплачивается.)
Старуха. Ишь ты, батюшка, серчаешь как. Свово рази можно стрелять? В ём дух-от, чать, хрестьянский.
Павел. Отца родного пристрелю, ежли гадить революцию станет.
Сергеев подпоясывает патронташ, вскидывает мешок, берет винтовку и с Павлом уходит.
Ивлевна. Я так и думала, застрелит хавалера.
Старик (сердито).
Старуха. Жалко наседку. Луша, загони цыплят в решето да принеси суды, пущай тут ходят.
Луша (хохочет). Борову теперь вольется.
Ивлевна. Жалко, хавалер хороший. Ну, проще-вайте.
Обе уходят.
Старуха. Правду народ сказывал: придет анчихрист, зачнется убивство. Заприметила я, кубыть у этова, у толстова, печать накладена. Спаси и помилуй. (Уходит.),
Луша (вбегает с решетом, в нем цыплята, ставит под печку). Слышь, Марьянка, солдаты-то. А я думала – они нас резать станут. А они – веселые. У одного на улице гармонь. А у Кривулихи один уж сватает дочь-то. Кабы за меня какой не посватался… Ну, нипочем!.. Убегу…
Марьяна. Хто об чем, а она об своем.
Луша. Которые у нас были, ни один мне не показался? А тебе?
Марьяна. Мне все равно, как их и нету.
Луша. А мне чевось-то скушно стало.
Марьяна. Дай срок, наплачешься.
Луша. А как ты со своим жила? Пальцем брат тебя, бывало, не тронет.
Марьяна (злобно). Уйди!..
Луша. У-у, змеюка!.. (Убегает.)
Некоторое время Марьяна возится по хозяйству.
Занавес.
Действие второе
Та же внутренность избы. Вечерние косые лучи ложатся сквозь окна. На улице слышен говор, смех красноармейцев и девушек. Потренькивает балалайка, наигрывает гармония. В окна видно – проходят мимо, сидят и стоят группами. В избе старуха за прялкой. Марьяна шьет. Молчание. На улице голоса.
1-й голос. Табак просыпешь, еловая голова!
2-й голос (поет). «Па-а-след-ний но-о-нешний де-е-не-чек гу-ля-ю с ва-ми я, дру-зья…»
3-й голос. Эй, Семка, куды бежишь? Держи их!..
Девки (визжат). Пусти, окаянный! Всю кохту изорвал.
– Вот оглашенные!..
– Медведь косолапый!..
4-й голос. Теперя спи спокойно: белых и след простыл –
В избе.
Старуха. У-у, статуй каменный!.. Покеда сын был, мать тебе была, а как сына нету, тетка чужая стала.
Марьяна. Чево вы едите меня, чево поедом едите?
Старуха. А чево молчишь? Чево по целым дням молчишь, хошь бы слово сказала.
Входит Павел, садится к столу, разбирает и чистит винтовку.
Старуха. Курицу-то зарезали, а она наседка, а теперича цыплята…
Марьяна. Будя вам, маменька.
Старуха (уходит, ворчит). Про курочку нельзя сказать, зараз рот затыкает… тетка ей чужая…
За окнами по-прежнему говор, взрывы смеха; под балалайку и гармонию пляс и топот. Визг и хохот Луши и девок.
Павел. Намучились на позиции. Теперя отдохнем, отогнали. (Молчание.) К вам еще одного поставим, четверо будем. (Молчание.) Эх, Марьяна, приглядываюсь я к тебе, – хорошая голова присажена у тебя на плечах, ну только норовистая ты, как лошадь невзнузданная.
Марьяна. Зануздал один такой, да на третий День сдох.
Павел. Я не об себе. Я об том: как кроты вы тут земляные. Ни свету, ни людей. Одно только, что едите Да работаете, уткнув головой в землю.
Марьяна (говорит надменно, роняя слова, не оборачиваясь). А тебе чево же, танцевать надо?
Павел. Эх, молодуха, так ты тут и повянешь, как березка подрубленная.
Марьяна. А тебе горе?
Павел. У нас каждый человек на счету. Счастья-то всем хочется, а добывают его для всех раз-два да обчелся. А ты, вишь, крепкая. Кабы взялась за дело, из рук не сронила бы.
Марьяна (пренебрежительно). Мне забота о ваших делах.
Павел (помолчав). Мать у меня была, не старая годами, а сама согнулась, седая. Всю жизнь на фабрике. Ткачиха. Померла недавно. Всегда, бывало, гоняла меня, чтобы с социалистами не знался. Пускай, говорит, другие, а ты, Пашка, не смей, а то головы не сносишь, – на то ль я тебя рожала. А невдолге перед смертью увидала на улице весь фабричный народ с знаменами с красными со всех фабрик, с заводов. Идут и идут, конца-краю им нету, и все желтые, худые, грудь завалилась, а сами про волю поют. Заплакала. Впервой, говорит, вижу столько фабричного люду. Сила его, а замученный народ. И как умирала, подозвала меня, благословила и говорит: «Иди, Пашенька, иди к ним, к замученным, добывай волю всем, а там воля божья». (Молчание.) А как у вас урожай?