Том 6. Стихотворения

Белый Андрей

Июль 1916

Дорнах

Асе («Едва яснеют огоньки…»)

Едва яснеют огоньки. Мутнеют склоны, долы, дали. Висят далекие дымки, Как безглагольные печали. Из синей тьмы летит порыв… Полыни плещут при дороге. На тучах — глыбах грозовых — Летуче блещут огнероги. Невыразимое — нежней… Неотразимое — упорней… Невыразимы беги дней, Неотразимы смерти корни. В горючей радости ночей Ключи ее упорней бьются: В кипучей сладости очей Мерцаньем маревым мятутся. Благословенны: — жизни ток, И стылость смерти непреложной, И — зеленеющий листок, И — ветхий корень придорожный.

Июнь 1916

Дорнах

Развалы

Есть

в лете что-то роковое, злое… И — в вое злой зимы… Волнение, кипение мирское! Плененные умы! Все грани чувств, все грани правды стерты; В мирах, в годах, в часах Одни тела, тела, тела простерты, И — праздный прах. В грядущее проходим — строй за строем — Рабы: без чувств, без душ… Грядущее, как прошлое, покроем Лишь грудой туш. В мятеж миров, — в немаревные муки, Когда-то спасший нас, — Прости ж и Ты измученные руки, — В который раз.

Октябрь 1916

Москва

Вячеславу Иванову

Случится то, чего не чаешь…

Ты предо мною вырастаешь —

В старинном, черном сюртуке,

Средь старых кресел и диванов,

С тисненым томиком в руке:

Прозрачность. Вячеслав Иванов.

Моргает мне зеленый глаз, — Летают фейерверки фраз Гортанной, плачущею гаммой: Клонясь рассеянным лицом, Играешь матовым кольцом С огромной, ясной пентаграммой. Нам подают китайский чай, Мы оба кушаем печенье; И — вспоминаем невзначай Людей великих изреченья; Летают звуки звонких слов, Во мне рождая умиленье, Как зов назойливых рогов, Как тонкое, петушье пенье. Ты мне давно, давно знаком — (Знаком, быть может, до рожденья) — Янтарно-розовым лицом, Власы колеблющим перстом И — длиннополым сюртуком (Добычей, вероятно, моли) — Знаком до ужаса, до боли! Знаком большим безбровым лбом В золотокосмом ореоле

Сентябрь 1916

Москва

Асе («В безгневном сне, в гнетуще-грустной неге…»)

В безгневном сне, в гнетуще-грустной неге Растворена так странно страсть моя… Пробьет прибой на белопенном бреге, Плеснет в утес соленая струя. Вот небеса, наполнясь, как слезами, Благоуханным блеском вечеров, Блаженными блистают бирюзами И маревом моргающих миров. И снова в ночь чернеют мне чинары Я прошлым сном страданье утолю Сицилия… И — страстные гитары… Палермо, Монреаль… Радес… Люблю!..

Июнь 1917

Демьяново

Шутка

В Долине Когда-то Мечтательно Перед Вами Я, — Старый Дурак, — Игрывал На Мандолине. Вы — Внимали Старательно. И — — Стародавний Зодиак. Как-то Избили И Выгнали Меня Из Цирка В Лохмотьях И В Крови Вопиющего — — О Боге! — Боге! — Боге! И О — — Вселенской любви. Вы Случайно Встретили Поющего Паяца — Постояли, Послушали Пение. Вы — Отметили Дурацкий Колпак. Вы — Сказали Внимательно: — «Это — Путь Посвящения…» Вы — Мечтательно Уставились В — —

Зодиак.

Декабрь 1915

Дорнах

Тела

На нас тела, как клочья песни спетой… В небытие Свисает где-то мертвенной планетой Всё существо мое. В слепых очах, в глухорожденном слухе — Кричат тела. Беспламенные, каменные духи! Беспламенная мгла! Зачем простер на тверди оледелой Свои огни Разбитый дух — в разорванное тело, В бессмысленные дни! Зачем, за что в гнетущей, грозной гари, В растущий гром Мы — мертвенные, мертвенные твари — Безжертвенно бредем?

Декабрь 1916

Москва

Асе («Уже бледней в настенных тенях…»)

Уже бледней в настенных тенях Свечей стекающих игра. Ты, цепенея на коленях, В неизреченном — до утра. Теплом из сердца вырастая, Тобой, как солнцем облечен, Тобою солнечно блистая В Тебе, перед Тобою — Он. Ты — отдана небесным негам Иной, безвременной весны: Лазурью, пурпуром и снегом Твои черты осветлены. Ты вся как ландыш, легкий, чистый, Улыбки милой луч разлит. Смех бархатистый, смех лучистый И — воздух розовый ланит. О, да! Никто не понимает, Что выражает твой наряд, Что будит, тайно открывает Твой брошенный, блаженный взгляд. Любви неизреченной знанье Во влажных, ласковых глазах; Весны безвременной сиянье В алмазно-зреющих слезах. Лазурным утром в снеге талом Живой алмазник засветлен; Но для тебя в алмазе малом Блистает алым солнцем — Он.

Сентябрь 1916

Москва

Россия

Луна двурога. Блестит ковыль. Бела дорога. Летает пыль. Летая, стая Ночных сычей — Рыдает в дали Пустых ночей. Темнеют жерди Сухих осин; Немеют тверди… Стою — один. Здесь сонный леший Трясется в прах. Здесь — конный, пеший Несется в снах. Забота гложет; Потерян путь. Ничто не сможет Его вернуть. Болота ржавы: Кусты, огни, Густые травы, Пустые пни!

Декабрь 1916

Москва

Декабрь 1916 года

Из душных туч, змеясь, зигзаг зубчатый Своей трескучею стрелой, Запламенясь, в разъятые Палаты Ударил, как иглой Светясь, виясь, в морозный морок тая, Бросает в небо пламена Тысячецветным светом излитая, Святая Купина Встань, возликуй, восторжествуй, Россия! Грянь, как в набат, — Народная, свободная стихия Из града в град!

18 декабря 1916

Москва

А.М. Поццо («Глухой зимы глухие ураганы…»)

Глухой зимы глухие ураганы Рыдали нам. Вставали нам — моря, народы, страны… Мелькали нам — Бунтующее, дующее море Пучиной злой, Огромные, чудовищные зори Над мерзлой мглой И сонная, бездонная стихия Топила нас, И темная, огромная Россия Давила нас. О, вспомни, брат грома, глаголы, зовы, И мор, и глад. О, вспомни ты багровый и суровый Пылал закат. В глухие тьмы хладеющие длани Бросали мы. В глухие тьмы братоубийств и браней Рыдали мы. И звали мы спасительные силы Заветных снов И вот опять — медлительный и милый Ответный зов.