Том 8(доп.). Рваный барин
Шрифт:
Ну, в ресторан, понятно, под дерева, в куточек. Сидит-посвистывает, а к нему лососинка уж подплывает, под графинчик, рябчики там пылят, огурчики зеленые, икорка зернистая натекает, – ну чего-чего только душа желает!.. Ну, понятно, винца шинпанского стаканет, пишша-то чтобы не застревала, перрабатывалась скорей, в кишке-то! Сигарку в зубы, перегонка эта у его урчит – работает в самый раз, – опять в машину, высвистывай! Ну, куда? В Охотный Ряд, по делам съездить необходимо. А уж там, сами знаете, и без ружья настреляешь, коли Господь сподобил. Куропаточки-рябчики там – так в машину
– Пожалуйте, сударь-барин, на работу-с… на перегонку-с! Ну, трудился таким манером до седьмого поту. А ни-че-го!.. Потому что кишка ра-ботала!..
Потихоньку да полегоньку, так бы и дожил веселый барин до своего сроку, сколько ему там от Господа Бога было отпущено, да человек-то предполагает, а…
И летит к нему телеграмма от управляющего:
«Такое землетрясение случилось, что вся земля наша скрозь землю провалилась!»
Ахнул веселый барин, а друзья-приятели утешать:
– Да у тебя какие еще – заводы-фабрики есть! На сто лет и тебе и нам достанет. Пой-свисти!
Маленько поскучал барин – и отошел, опять насвистывает.
А ему опять телеграмму:
«Такой пожар занялся – все наши заводы-фабрики в трубу вылетели немедленно!»
Так веселый барин и сел! А ему – друзья-приятели:
– Да ты не сумлевайся, чудак… с пустяков расстраиваться! Да у тебя такие капиталы в банке заложены да брилиян-ты, что на все наши пиры-обеды на полсотни лет хватит! Свисти безо всякого сумления!
– Да с чего мне, всамделе!? – говорит барин. – Плевать! На век не хватит, а на полсотни годов вполне. Пей-веселись!
И только это губы в трубочку-то собрал – свистнуть чтобы, – срочную ему телеграмму бьют:
«Такие цари-короли объявились – все капиталы выгребают!»
Тут уж веселый барин и схватился, – на лихача да в банки:
– Немедленно выдавайте капиталы! А уж там цари-короли орудуют.
– Никаких вам капиталов по баланцу не причитается, можете поглядеть!
– Как-так не причитается?! Покажите!..
А ему кулачищем к но-су! А в кулачище-то, сами знаете…
Так и помертвел веселый барин, затрясся.
– Да вы мне хоть брилиянты мои изнесгораемые отпустите, последнее достояние!..
Пря-мо – плачет! А те смеются:
– Хочь изнесгораемые, а сгорели!
– А капиталы-то мои куды ж девались?
– А капиталы, – говорят, – на употребление употребили. Да вы больно-то не разговаривайте, а то как засвищете, что и кишки не сыщете!
Вот тут-то веселый барин и засвиста-ал…
Ну, приходит домой, глядь – а цари-короли и тут начисто подмели. Не то
– Так и так. Произведите по закону. Все мои капиталы употребили…
А тот на него накинулся:
– Досвистался, паршивый черт?! Все из-за тебя, свистуна, землетрясение-то случилось! Жили-питались, под бока пихались, а теперь и мне к царям-королям определяться приходится, на голове ходить! Пошел вон!!
Такого холоду нагнал – ужахнулся барин да к доктору:
– Посмотрите-ка поскорей, нет ли у меня в голове сотрясения… все мне, – говорит, – чтой-то будто представляется… все будто на голове ходят?!.
А доктор-то на него:
– Я те так посмотрю… такой-растакой… Из тебя все банки-склянки цари-короли переколотили… из твоего свисту! Сам с голоду подыхаю… Все поганой своей кишкой занимался, всю пишшу в нужное-ненужное место пергонял, – только тебе и делов было… а из-за тебя теперь всему конец' Уйди – мышьяком затравлю-засыплю!
Ну, бе-жать! К кому ни ходил – все лают: попы лают, купцы лают… К слесарю толконулся, который ему апараты-то перегонные чинил, – а тот:
– Через тебя, окаянного, подыхаем! Все теперь апараты без действия холостуют, все припасы через кишку свою перегнал, – без работы остались!
Да трубой-то его, свинцовкой… Что ты тут будешь делать!
Пошел барин по улицам ходить: дома-то в уголке сидишь невесело. Глядит – чисто как на свете представление! В заведении-то приличном, за стеклами, где щиколадами, бывалыча, угощались, – одни-то разъединые тараканы дохлые на спинках по столикам валяются, а за окошком-то, где сладкие крендельки лежали, – мышиный помет насыпан. Постоял-постоял веселый барин, – вот те и крендельки! Пошел на Кузнецкий мост, а там и моста-то никакого нету, – грязь да лужи, – никакого причалу нет!
«Эх, – думает, – зайду хочь пообедать напоследок!» – ну, мелочишки у него было, – а то все кишки подвело. Подошел к знакомому ресторану, где, бывалыча, рябчиками занимался, – заколочено, чисто гроб! В слезы, прямо! Глядь – поваренок-паршивец из ворот выскочил да кипятком-то помойным под ноги ему – хлясь!
– А не подвертывайся, кричит, – ворона!
Тут уж, понятно, не до обиды. Стал его барин честью просить:
– Нельзя ли, – говорит, – дорогой товарищ, хотя бы соляночки там, простецкой какой… али хошь коклетку горелую какую раздостать, очень у меня кишка доходит… да водчонки бы рюмочку…
А поваренок-паршивец ему:
– Да ай ты, дурак, заспался?! Да мы сколько уж ден как поприкрывались! Ворон шпарим да собачину жарим. А по ночам у нас только цари-короли пируют, остатнее допивают.
Да как заверещит… – признал!
– Да никак ты самый и есть, веселый барин, кишка луженая?!!.. Так это из-за тебя ворон-то шпарю да собачину жарю?! Уйди, черт, сейчас кипятком зашпарю!..
Ну, бе-да! Ходил-ходил, – некуда притулиться. Опять на квартиру свою пристал: сиди-посвистывай! Только, понятно, уж не до свисту. А тут друг-приятель, – в кабинете его квартиру держит: