Том I: Пропавшая рукопись
Шрифт:
Она подняла своих людей на стену — подняла! — она втащила их на широкую стену Цитадели. Такую широкую, что там могли разъехаться две колесницы. В сплошной сумятице солдаты тащили орудия, волокли за собой раненых; грохотали пушки, кричали умирающие — и надо всем этим сверкало в переливах света черное небо.
— Боже милостивый! — Оксфорд, ворча и грохоча на ходу доспехами, быстро шагал вдоль стены, меч в руке. — Дикон удерживает ворота! Что это? Это какое-то новое оружие?
С высоты стен Карфагена Аш смотрела на юг. Ветер небрежно смахнул замерзшие слезы с ее глаз,
Пирамиды находились между городом и южными горами, отсюда они казались совсем маленькими, геометрическими фигурками и колебались перед ее глазами, как будто она смотрела на них сквозь воду. Их острые грани отливали серебром. Большие плоскости каменных откосов казались светлыми на фоне неестественной черноты Вечного Сумрака.
— Мадам, некогда любоваться видами!
Мгновенно пропало ночное видение, и она со своим эскортом, спотыкаясь, стала пробираться вдоль стены. Задыхаясь, прокричал Эвен Хью:
— У ворот Цитадели стычка кончилась — ворота для нас открыты!
Древний город Карфаген, победитель римлян, note 140 великие африканские руины того, что когда-то было империей, захватившей христианский мир, — в этом Карфагене теперь царила суматоха: посреди грандиозного пожара кричали и бегали, горели улицы и гавань, повсюду шныряли грабители, носились кони, испуганно ревел скот; суетились люди в кольчугах и люди в железных ошейниках; их оглушительные вопли усиливались и умножались эхом, отраженным от высоких каменных стен.
Note140
Прямой перевод слов рукописи «Фраксинус».
У городских ворот их встретил Биллем Верхект с белым, бескровным лицом и с ним пятьдесят человек: эти ворота не были взяты, на них даже не было нападения.
Акведуки Карфагена шли через весь город и располагались головокружительно высоко над крышами.
— Туда, — без лишних слов приказала Аш, — на акведук. Милорд Оксфорд поведет вас в лагерь, который вы разбили, когда приехали!
— Понял вас, мадам, — и скомандовал своим: — Спустить веревки вниз, чтобы поднять стражу, которая еще у ворот; всех поднять, лучникам и арбалетчикам и аркебузирам — прикрывать отход.
— Наверх! — Аш наклонилась, она сама тащила за руки людей кверху; ножны с мечом колотили ее по нагруднику. Края ее доспехов резали руки тем, кого она втаскивала, но они этого не замечали, они сами подсаживали наверх своих соратников-копейщиков, чтобы те ухватились за верх стенки акведука, люди перекатывались через стену, крепко держа свое оружие, и там падали — как ни странно — на зеленую траву.
Солдаты толпились на лестнице, ведущей с главных ворот Карфагена на акведук. Аш, тяжело топая, двигалась вслед за ними.
— Вперед! Вперед! Вперед! Теперь шум остался позади.
— Милорд Оксфорд! — бесцеремонно приказала Аш. — Вы
Для споров нет ни времени, ни настроения: они любят ее четкие уверенные указания. Анжелотти только пробормотал негромко:
— А мои пушки…
— Слишком тяжелые! Эвен, придержи своих ребят: помогите нести раненых. Анжелотти, я хочу, чтобы два ряда стрелков были впереди нас и два позади: не стрелять без моего приказа. Герен, займи позицию впереди. Оксфорд, вперед!
Брань — кажется на английском; горазд же его милость ругаться! На акведуке, кажется, все; собрались вокруг знамени Синего Медведя. Знамя милорда Оксфорда.
Тусклый звездный свет осветил разруху на земле. Ночь наступила.
— Вот они, идут! — завопил Герен с акведука, откуда-то из арьегарда.
Аш перегнулась через кирпичный гребень и увидела внизу — на улице, идущей вверх от гавани, — сплошную массу вооруженных солдат с вымпелами городского о толчения. Без колебаний она проорала приказ Томасу Моргану и своему знаменосцу: идти вперед по акведуку, ведущему в темноту, идти — на высоте пятидесяти футов над землей, идти — в пустыню, к каменным статуям калифова зверинца.
Кирпичное покрытие акведука поросло редкой травкой и лишайником. Пятки скользили по этой траве, оставляя за собой черные холодные следы.
— Бегом! — приказала она. — Бегите, как будто черти кусают вас за яйца!
Она задыхалась на бегу, чужие доспехи натирали под мышками, врезались в тело, покрытое кольчугой; завтра будут ссадины и синяки. Если наступит завтра. Тьма вокруг них сгустилась, они мчатся длинной цепью, их около двух сотен, они вооружены; они мчатся по пустому, отзывающемуся эхом, кирпичному цилиндру, который несет воду в Карфаген и выводит их за пределы города — в пустыню, под черное небо, где медленно восходят чужие звезды, прочь от поднимающихся к небу пожаров в гавани Карфагена и бесчинств на улицах.
Мы оставили в городе каменного голема.
Впереди безмолвие.
Мы оставили Годфри.
Впереди — серебряные всполохи света, мерцающие на южном горизонте.
Штурмовые лестницы позволили им спуститься с акведука в четырех милях от стен города.
Аш ступила ногами на грязь пустыни. Она рассчитывает, думает, планирует — делает все, но не замечает серебряного света, под которым блестит разрушенная земля.
— Нас будут преследовать! Вперед!
Теперь осталось только поторапливать их, голос у нее охрип, забрало открыто, все видят ее лицо в шрамах — видят своего командира. Некоторые угрюмо ворчат: именно те, кого она отметила ранее как способных на это в пылу и напряжении боя. А другие — некоторые еще не преодолели своего изумления от ее неожиданного появления — с привычной грубой сноровкой собирают оружие, пересчитывают личный состав отделений.
Надо идти, иначе начнут выражать недовольство потерями, решила Аш, топая по разрушенной земле ко временному укрепленному лагерю с фургонами. Не давать им времени на раздумья.