Тонкая грань

Iriri

– Совсем на пределе Йоко, – грустно констатировала сей неприятный факт Камиюмэ. – Все хуже и хуже становится ей с каждым днем. И не знаю я, чем помочь ей могу. Даже посещать меня стала она гораздо реже.

Камиюмэ тяжко вздохнула, с ногами забравшись на полумесяц, что сейчас тихо покачивался, как какое-то причудливое кресло-качалка, и обхватила колени руками, всем своим видом словно олицетворяя смирение с неизбежным и покорность.

– Да уж, ситуация, – отозвался сидящий рядом с ней молодой человек с торчащими по все стороны белоснежными волосами. Удивительно большие и широко распахнутые глаза насыщенного василькового цвета с нескрываемым и живым интересом смотрели на окружающий мир. На его губах так и застыла едва заметная улыбка, практически не сходящая с лица, какие бы чувства не охватывали ее обладателя. – Самым оптимальным вариантом, конечно, было бы устранение главного корня проблемы.

Камиюмэ в ответ

на это только горько усмехнулась и покачала головой. Да, это решило бы все проблемы разом, вот только шанс добиться успеха на этом поприще у нее был такой же, как стать чемпионом по шоги, ни разу не видя фигур и не зная правил, то есть нулевой. Обычно мирная занпакто уже не раз ловила себя на мысли, что начинает витать в облаках, представляя кровавую расправу над Кьока Суйгетсу – единственным противником, который выводил ее из себя одним лишь фактом своего существования. Для занпакто Йоко, которая была против насилия, стараясь решать проблемы миром, такие мысли были, как минимум, странными.

– Если бы это только было так просто, – словно прочитав ее мысли, задумчиво протянул ее собеседник, – мы бы уже давно разобрались со всеми проблемами.

О том, что у Гина и Шинсо тоже есть свои счеты к капитану Пятого Отряда и его занпакто, Камиюмэ прекрасно знала. Собственно, именно это обстоятельство и сблизило ее с занпакто Ичимару. По крайней мере, оно стало решающим фактором. А потом у них уже вошло в привычку проводить время подобным образом, говоря о том, что происходит в мире, о своих хозяевах и их проблемах. О жизни, проще говоря. Впрочем, что Шинсо перенял у своего хозяина на «отлично», так это способность играть со словами, порой выворачивая их смысл и выставляя Камиюмэ с такой стороны, что та тут же впадала в ярость и просто сбрасывала своего визави в страну облаков. Впрочем, в последнее время им обоим стало не до дурачества и взаимных подколов. Накамура скатилась в беспробудную депрессию, что не могло не отразиться на Камиюмэ. Если до этого та была этакой вальяжной, сонной особой, словно снисходящей до общения с другими, а на самом деле просто поддерживающей этот образ, то сейчас в корне изменилась. Складывалось впечатление, что она знала, что со дня на день должна умереть, и смиренно ждала конца.

– Ты не скажешь мне, наконец, что же заставило тебя пойти по этому пути? – спросила Камиюмэ, когда молчание затянулось, а от созерцания грязно-серых грозовых туч под ногами уже становилось тошно.

– Не сейчас, – в своей обычной манере отозвался Шинсо. – Не стоит тебе забивать себе голову еще и моими проблемами. Поговорим об этом, когда придет время. И когда ты и Йоко действительно будете готовы к этому разговору.

И, не успела Камиюмэ хоть что-то ответить, как тот просто исчез. Беспокоиться по этому поводу не стоило – внезапное исчезновение Шинсо означало только то, что Гин деактивировал шикай, а, следовательно, тренировочный бой Ичимару и Накамуры окончен. Каких-либо изменений в окружающей обстановке не наблюдалось: внизу по-прежнему шел дождь, гремел гром, а небо и не думало становиться светлее. Похоже, старые проверенные методы по выходу из депрессии окончательно перестали действовать – раньше были хоть какие-то улучшения.

Еще раз вздохнув, Камиюмэ с тоской посмотрела на то место, где еще недавно сидел Шинсо. Вечно им не хватает времени, чтобы обсудить все интересующие вопросы, и всякий раз ей кажется, что в разговоре она умолчала о чем-то, о чем собиралась сказать сначала. Еще раз прокрутив в голове его слова, занпакто недоуменно пожала плечами.

– Когда будем готовы, говоришь? – вслух повторила она. А потом чуть слышно добавила: – А если никогда?

Момо как раз закончила приборку в своей комнате и уже собиралась пойти проветриться, так как сидение в четырех стенах ее основательно утомило. Сегодня был один из тех дней, которые Хинамори не слишком-то жаловала, а именно выходной. Нет, она не была трудоголиком, готовым сидеть на работе до посинения. Просто работа в Отряде была чуть ли не единственным, что она могла делать действительно хорошо. Момо было абсолютно все равно, чем заниматься: разбирать бумаги, тренировать рядовых и офицеров, делать капитану чай, стенографировать его разговоры с представителями других Отрядов, если в этом была необходимость. По сути, будучи третьим офицером, Хинамори взвалила на себя практически все обязанности, которыми раньше занималась Йоко. Накамура продолжала занимать место лейтенанта, но ее обязанности сейчас в большинстве своем сводились к разрешению различного рода внешних конфликтов, поэтому она куда как чаще проводила время вне Отряда. Такой расклад, кажется, полностью устраивал всех. Не сказать, что Момо откровенно радовалась, что Йоко часто не бывает рядом. В конце концов, она всегда старалась смотреть на вещи трезво и здравомысляще.

Их с Йоко размолвка произошла как-то слишком уж внезапно, и спустя какое-то время Момо начала снова и снова возвращаться к ней в мыслях. Она поняла, что, возможно, была неправа в своих суждениях, и принесла подруге извинения, но Накамура в ответ только печально улыбнулась и покачала головой, сказав, что и не думала на нее обижаться. Это-то и выбило Момо из колеи больше всего. Предположение о том, что Йоко приревновала капитана к ней, изначально было обречено на провал, ибо Хинамори прекрасно видела, что они, мягко говоря, не ладят. Зная, что Йоко не стала бы говорить подобные вещи просто так, девушка стала пытаться наблюдать за капитаном с другой стороны. Если раньше он был для нее безусловным авторитетом, слова которого автоматически звучали, как истина в последней инстанции, то теперь Момо старалась смотреть на него и его поведение абстрагировано от ее прежних представлений о нем. Но время шло, а никаких разительных изменений по сравнению с тем, что она видела раньше, не было. В придачу, Момо и не знала, что конкретно она должна была заметить, ведь Йоко не сказала тогда ничего конкретного, а спрашивать у подруги напрямую Хинамори так и не решилась.

Звон крыльев адской бабочки отвлек девушку от сборов, и она, выглянув из-за дверцы шкафа, чуть ли не бегом бросилась к нежданной гостье. Неужели в Отряде случилось что-то, требующее ее присутствия. В душе Момо именно на это и надеялась, потому что только там, на службе, она чувствовала себя по-настоящему нужной и живой. А всякий раз, когда у нее был выходной, который она была вынуждена проводить дома, Хинамори чувствовала себя какой-то потерянной и просто не знала, чем себя занять.

Как оказалось, бабочку действительно послал к ней капитан Айзен, извинившись за то, что помешал ее отдыху и попросив явиться в казармы как можно скорее в связи с каким-то особым поручением, детали которого объяснит на месте. Хинамори аж фыркнула от абсурдности этих слов. Извиняется за то, что помешал? Глупости какие. Нечему тут было мешать. Просить дважды не требовалось, поэтому, за считанные секунды облачившись в сихакусё, девушка рванула в сторону территории Пятого Отряда.

Капитан, как и обычно, ждал ее в кабинете и, стоило Момо войти, одарил теплой отеческой улыбкой. Той самой. От которой Хинамори начинала чувствовать себя готовой взлететь безо всяких крыльев.

– Как хорошо, что ты пришла так быстро, Хинамори-кун, – произнес мужчина, кивая на ее радостное приветствие.

– Ну что вы, капитан Айзен, – смущенно улыбнулась она. – Вы же знаете, что я всегда рада быть здесь. Что вы хотели?

– У меня есть для тебя дело, – начав издалека, сказал капитан, и Момо тут же подобралась. – Боюсь, никто, кроме тебя, с ним не справится. К тому же, насколько я знаю, ты уже давненько не выбиралась в мир живых, а значит, прогулка туда тебе точно не повредит.

Слова Айзена изрядно удивили Хинамори. Обычно в мир живых ходила Йоко, которая была откровенно рада каждому новому заданию подальше от Сейрейтея. А Момо там бывала лишь когда их отправляли полным составом, но такое случалось довольно редко. А тут одиночное задание. Нет, отказываться от него Момо в любом случае не собиралась, но желание разобраться в причинах вышло на первый план.

– Извините, а почему такая срочность? – уточнила девушка. – Ведь у нас есть связь с шинигами, находящимися в мире живых.

– Скажем так, это дело сугубо личного характера, – загадочно улыбнулся капитан. – Я хочу, чтобы ты передала вот этот сверток, – он вытащил из верхнего ящика стола непонятный бесформенный предмет, туго обернутый плотной бумагой и перевязанный бечевкой, – старейшине баунто.

– Ёсино-сама? – от удивления брови Хинамори сами по себе поползли вверх.

Она не видела Ёсино уже очень долгое время, по сути, с их давнишнего задания по ликвидации Наоки Хиро, новости о котором Сома и доставила в Общество душ. После этого баунто наведывалась в Сейрейтей еще несколько раз, но это были очень короткие визиты, и им не довелось не то что поговорить, но даже увидеться. Неприязнь к этой женщине Момо давным-давно переборола и уже даже не вздрагивала при ее упоминании, но в глубине души чувствовала, что предпочла бы не встречаться с ней один на один.

– Именно, – спокойно подтвердил Айзен. – Я хочу, чтобы ты просто передала ей этот сверток. Она все поймет без всяких пояснений.

– Но почему я? – на всякий случай решила спросить Момо.

От широкой улыбки капитана девушка чуть ли не поплыла, сама того не ожидая. Ей уже было все равно, какие причины побудили его дать это задание именно ей, и не терпелось поскорее взяться за его выполнение. А слова Айзена, прозвучавшие в ответ, только усилили это желание в несколько раз.

– Только лишь потому, что ты – единственная, кому я могу полностью доверять, Хинамори-кун. И я знаю, что ты точно не откроешь его, не донеся до адресата.