Тонкая грань
Шрифт:
Также оставался открытым вопрос с его местом в Эспаде. По уровню реацу он вполне тянул занять место среди сильнейших, но в текущей ситуации проверять его уровень путем поединка с тем же Джагерджаком было несподручно. Сейчас Эспада на полигоне посвящала свое время исключительно боям с телесными иллюзиями Айзена, и времени на что-то другое не оставалось. Так что выходило, что официально Люппи числился в рядах Эспады, но номера у него не было — предложение разделить Шестой номер с Гриммджоу было яростно опротестовано обоими.
— Что ты сказал?! —
— Да, так и есть, — кивнул Гранц.
— И какого черта ты говоришь мне об этом только сейчас? — девушка с трудом удержалась от того, чтобы схватить ученого за грудки и начать трясти, как тряпичную куклу. — Этого не было в плане!
— Потому что ты только сейчас об этом спросила, — справедливо возразил Заэль. — Откуда я мог знать, что должен сообщить тебе об уходе Гриммджоу? Меня, знаешь ли, не волнуют его действия, если они не касаются меня или моих исследований.
Йоко и сама понимала, что её нападки на Гранца мало того, что несправедливы, но еще и совершенно бессмысленны. Но это совсем не отменяло того факта, что самоуправство Джагерджака может смешать все карты, и получать по мозгам от Соскэ за то, что не уследила за Эспадой, придется именно ей. А при мысли, что в мире живых сейчас находятся ее друзья, настроение и вовсе упало. Йоко здорово сомневалась, что кому-то, кроме Хитсугаи и, возможно, Куросаки Ичиго, по силам тягаться с арранкаром уровня Эспады.
Нужно было что-то делать, и делать немедленно. Не теряя ни секунды, девушка покинула исследовательский центр и пошла куда глаза глядят, не зная, идти ли ей в мир живых самой или же поручать это кому-то другому. Какого черта этого идиота вообще понесло в Каракуру?! И какого черта она не замечала его отсутствие больше суток?! Ну дура!
Однако вскоре выяснилось, что тактика невмешательства была как нельзя более правильной, потому что, словно прочитав её мысли, у входа в замок открылась гарганта, и из нее вышел Секста в сопровождении молчаливого и очень недовольного Тоусена. Стало быть, Соскэ заметил отсутствие арранкара и его подчиненных раньше нее и уже принял меры. Что же, хоть какое-то утешение.
Намереваясь устроить синеволосому хорошую трепку, Йоко пошла вслед за ним и Канаме в замок. Кажется, Айзену тоже есть что сказать Гриммджоу. Что ж, пусть. Последнему это, пожалуй, только на пользу пойдет.
Зал, в котором Соскэ ждал их, был пуст, и любой звук эхом отскакивал от стен. А сам владыка Лас Ночес с высоты своего трона смотрел на пришедших. Йоко, не желая мешать, прислонилась к одной из колонн.
— Ну что, с возвращением, Гриммджоу, — Айзен был в своем репертуаре, его голос звучал спокойно и даже почти непринужденно, но Йоко знала его слишком хорошо, чтобы верить одной лишь интонации.
— В чем дело? — осведомился Тоусен, стоящий по левую руку от арранкара, который явно не собирался как-то комментировать свои действия, убрав руки в карманы хакама. — Я что-то не слышу твоих объяснений.
— И не услышишь, — даже не глянув на бывшего капитана Девятого Отряда, произнес Джагерджак.
— Наглец, —
— Не нужно, Канаме, — остановил его Соскэ. Несмотря на маску радушного хозяина, холодный пронзительный взгляд был устремлен на провинившегося арранкара, и Йоко даже с такого расстояния стало не по себе, хотя на нее он никогда так не смотрел. — По правде говоря, я не так уж и сержусь.
— Но, Айзен-сама, — возразил тот.
— Последний поступок Гриммджоу — это проявление глубокой преданности нашему делу и лично мне, не так ли, Гриммджоу? — ситуация потихоньку переставала нравиться Накамуре, и взгляд Соскэ явно не предвещал ничего хорошего.
Джагерджак медлил с ответом несколько секунд, а потом лишь передернул плечами и небрежно бросил:
— Да, так и есть, — и тут же его за ворот схватил Канаме, которому явно не понравилось ни его прошлое, ни нынешнее поведение, да и особой веры в свои слова в голосе Гриммджоу не слышалось. — Что тебе нужно, Тоусен? — с явной неприязнью осведомился он у шинигами.
— Айзен-сама, позвольте покарать этого предателя? — обратился Канаме.
— Да пошел ты! — вырвался из захвата Гриммджоу. — Твоя неприязнь ко мне затмила твой рассудок и мешает трезво смотреть на вещи. Разве так должны вести себя старшие офицеры?
— Я считаю, что те, кто нарушают порядок, не заслуживают прощения, — сказал, как отчеканил, Тоусен. — Ни под каким предлогом. Так что ничего личного.
— Да-да, как я мог забыть, — оскалился арранкар. — Ты же всегда у нас был поборником великих принципов.
— Именно так, — подтвердил тот. — Великих принципов чести и морали, а в твоих поступках их нет. А вершить справедливость без этих принципов равносильно убийству. Однако убийство во имя этих принципов и есть справедливость.
Меньше секунды потребовалось Йоко, чтобы понять, к чему он клонит, понять, что будет дальше, выхватить меч и при помощи сюмпо броситься ему наперерез. И каким-то чудом она успела вовремя. Лезвие меча Тоусена замерло в какой-то паре сантиметров от руки Гриммджоу, встретив на пути препятствие в виде клинка Камиюмэ.
— Что это ты собрался делать? — холодно осведомилась Накамура, чуть повернув голову.
— У меня тот же вопрос, — отозвался Тоусен. – Что, по-твоему, ты делаешь, препятствуя мне вершить справедливость?
— Соскэ мне поручил Эспаду, — произнесла Йоко, отталкивая его от себя и вставая между ним и Гриммджоу, который изумленно вытаращился на них двоих. В любой другой момент девушка бы, пожалуй, посмеялась над выражением его лица, но сейчас ей было не до смеха. Ее голос наполнился арктическим холодом, а взгляд, устремленный на бывшего капитана, и духовное давление, которым она его прессанула, дабы подтвердить серьезность своих слов, впечатляли. — Так что я сама разберусь, когда и в чем кто-то из них поступил неправильно, сама проведу разбор полетов и сама вынесу наказание. Ни к одному из них не смей даже пальцем прикасаться! В этом деле я обойдусь без твоих философских речей о справедливости, Канаме, – и, не дожидаясь ответа, убрала Камиюмэ в ножны, повернулась к Джагерджаку и кивнула ему на дверь.