Тонущая женщина
Шрифт:
Глава 24
Меня предупреждали о Бенджамине Лавале еще до того, как я познакомилась с ним лично. Как-то мы с Мариэль сидели в баре гостиницы «Балморал». Это шикарное заведение с облицовкой из красного дерева, куда любят наведываться обеспеченные адвокаты, расположено прямо напротив здания суда, и мы пришли туда, чтобы завести знакомства с состоятельными мужчинами. Скажете, низменные, корыстные намерения? Не спорю. Но если я и охотилась за богатым женихом, то дорого за это поплатилась.
Он пристально наблюдал за мной, держа перед собой бокал виски; его синевато-серые глаза излучали сексуальность. Лениво потягивая шампанское, я встретила его взгляд.
– Нет, этого не надо, –
Я поставила бокал на столик.
– Почему?
– Это Бенджамин Лаваль, – объяснила Мариэль. – Знаменитый адвокат по уголовным делам. Моя подруга Эшли встречалась с ним в прошлом году. В спальне он форменный извращенец.
Признаюсь, я была заинтригована. Известный адвокат, в котором все, начиная с дорогого костюма, говорило о его принадлежности к высшему обществу, имел тайную склонность к сексуальным извращениям.
– А что, интересно попробовать, – заявила я, снова взглянув в его сторону.
– Лучше не стоит, – повторила Мариэль. – Он психопат. С садистскими наклонностями.
Эта информация должна была бы поубавить мой пыл, но я не насторожилась. Грубый секс я не жаловала, но была не прочь поэкспериментировать в постели, из любопытства. Я представляла себе безобидные шалости в стиле «Пятидесяти оттенков серого»: связывание, повязка на глаза, игривые шлепки. И когда я поехала с ним в тот вечер, именно так все и было. Значит, подруга Мариэль просто оказалась слишком нежной для такого мужчины, как Бенджамин Лаваль. А я была более авантюрной, более раскрепощенной.
Неделю спустя он мне позвонил и пригласил на ужин.
– Чем ты занимаешься? – поинтересовался Бенджамин, заказав для нас обоих стейк вагю [5] , хотя вообще-то красное мясо я не ела. Мне тогда было двадцать шесть лет, и я иногда подрабатывала манекенщицей, но в основном – на временных должностях в разных офисах.
– Я манекенщица.
Он окинул меня оценивающим взглядом.
– Разумеется. Кем еще может быть такая красавица?
Я приняла его слова за комплимент, в душе сознавая, что это вовсе не похвала. Красота и ум – понятия взаимоисключающие. Но я почти всю жизнь боролась с таким недугом, как необучаемость, хотя формально этот диагноз мне никто не ставил. А когда пришло понимание, что я далеко не глупа, было уже поздно. К тому времени я сделала ставку на внешность, решив, что это мой счастливый билет и я буду ездить по нему везде, где только можно.
5
Самый дорогой стейк. Японское мясо вагю – изысканный вид мраморной говядины, который встречается реже других. За счет особого откорма и условий содержания коров внутримышечный жир распределяется таким образом, что образует рисунок, напоминающий мрамор.
– Я мечтаю открыть собственную пекарню, – призналась я Бенджамину, краснея от смущения. – Для меня выпечка – своего рода терапия. И само помещение я оформила бы особым образом. Облицовка деревом. Обои в цветочек. Сочетание традиций и современности.
– Потрясающе. – Тогда я не уловила пренебрежения в его тоне. А зря.
Став женщиной Бенджамина, я погрузилась в жизнь, о которой в юные годы могла только мечтать. Родители мои развелись, когда я была еще девчонкой. Мы с мамой переселились в Университетский район, а отец уехал на юг, где нашел работу и через какое-то время завел новую семью. Мама по образованию была стоматологом-гигиенистом и имела приличную работу. По вечерам она продавала причудливые секс-игрушки пьяным компаниям в ресторанах, чтобы подзаработать еще немного денег. Этого должно было хватать на жизнь – без излишеств, – но мама любила красивые вещи и походы по магазинам воспринимала как
А потом, когда маме исполнилось пятьдесят четыре, у нее начались проблемы с памятью. Сначала мы относились к этому с юмором: вдруг находили в холодильнике ключи, она забывала телефон в кафе, целый час вспоминала, где оставила машину… Это вряд ли могло быть что-то серьезное, ведь она еще была не стара. Но мама стала угрюмой, замкнутой. На работе вела себя агрессивно, недисциплинированно, и некоторое время спустя ее уволили. Наконец, когда мама обнаружила все свои сбережения в коробке от обуви в стенном шкафу и не смогла вспомнить, что сняла эти деньги из банка, она обратилась к врачу. Диагноз: преждевременное начало болезни Альцгеймера.
Я заботилась о ней как могла, но у нас не было денег на лекарства, которые замедляли развитие болезни, так что недуг развивался стремительно. Ночью мама вдруг вставала и начинала стряпать, напуская дыму в кухне, так что срабатывала пожарная сигнализация. То вдруг она сбегала от приходящей медсестры и забывала дорогу назад. Порой я вызывала у нее гнев или страх. А когда она в ужасе швырнула в меня светильник, я поняла, что одной мне не справиться. Ей требовался круглосуточный уход.
К несчастью, в штате Вашингтон лечение нарушений памяти стоит дороже, чем во многих других регионах страны. Поскольку мама перестала работать до того, как ей диагностировали болезнь Альцгеймера, медицинской страховки у нее не было. Мне пришлось поместить ее в государственную лечебницу. Это все, что я могла себе позволить, да и то с трудом. Я бралась за временную работу – работала официанткой, если везло – манекенщицей. Но, даже живя в коммуналке, я с трудом сводила концы с концами.
Бенджамин не знал проблем с деньгами. Он водил меня в лучшие рестораны, угощал гусиной печенью, настоящим шампанским, научил есть устриц. На выходные мы ездили в Соному, Кармел, Биг-Сур. Мы провели изумительные две недели в бунгало над бирюзовыми водами на острове Бора-Бора. Мы жили в потрясающе роскошной гостинице «Ле Негреско» на Английской набережной в Ницце. Я быстро пристрастилась к роскоши, словно жила так с детства.
Секс тогда доставлял радость. Бенджамин не спешил, постепенно и методично вводил новые приемы и позы. Я не понимала, что он готовит меня к будущей жизни, ведь он бывал и нежным. А щедрость его не знала границ. Я считала, что его сексуальные наклонности – небольшая цена за ту жизнь, которую он мне обеспечивал. Казалось, все это можно регулировать… пока он не сделал мне предложение.
– Посмотри-ка этот контракт, – сказал он мне примерно за неделю до нашей свадьбы.
Я думала, что это обычный брачный контракт. Бенджамин – успешный адвокат, у него дом с огромными окнами, два роскошных автомобиля, яхта. Я же ничего не вносила в этот брачный союз. Так что я не осуждала его за то, что он стремится защитить свое имущество. К тому же тогда мы были страстно влюблены друг в друга. Я даже представить не могла, что он когда-нибудь перестанет обо мне заботиться.
– Я хочу перевести наши отношения на другой уровень. Перейти от ДП к ГР, – объяснил Бенджамин.
Я уже знала, что означают эти аббревиатуры. Сейчас мы находились в отношениях «доминирования-подчинения». А он требовал, чтобы я стала его рабыней. Внутри у меня все перевернулось, я побледнела. Как подчиняющаяся я имела право устанавливать пределы и границы, и наши игры обычно ограничивались спальней. Как рабыня я буду вынуждена подчиняться его воле двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Непрерывно. И если я не повинуюсь, нашим отношениям конец.
– А чем тебя не устраивает то, что есть сейчас? – спросила я дрожащим голосом.