Тонущая женщина

Хардинг Робин

– Мои взаимоотношения с женщинами… уникальны, – продолжает мой муж.

То есть анормальны. Противоестественны. Токсичны.

– Когда я выбираю какую-то женщину себе в рабыни, крайне важно, чтобы она вступала со мной в брак, пребывая в полном неведении. Я не могу допустить, чтобы она узнала про моих прежних жен и стала наводить справки, так как это чревато тем, что она откажется подписать мой контракт.

– Я готова подписать соглашение о неразглашении, – быстро предлагаю я. – Я никому не скажу ни слова. Обещаю.

Но

я лгу. Если какая-нибудь женщина придет ко мне и спросит, чего ей ждать от брака с Бенджамином Лавалем, я открою ей правду. Иначе поступить не смогу. Не смогу послать ничего не подозревающую девушку в его логово и обречь на бесправное существование, полное насилия и боли.

– Я попробовал этот путь с Каролиной, – отвечает он. – Но моя первая жена опорочила мое имя. Всем рассказывала, что я жестокий тиран. Что я извращенец.

– И ты ее убил, – говорю я, снова повышая голос.

– Я? Нет, – притворно оскорбляется он. – Дорога была скользкая. Она мчалась на большой скорости. Обычная авария. Несчастный случай.

– Ее брат знает правду. Знает, что это ты довел ее до самоубийства.

– Он наркоман и параноик. Психически нездоровый человек. От него даже родная мать отреклась.

– Разыграно как по нотам, – замечаю я. Главное – как можно дольше вести с ним разговор. Тогда, может быть, кто-нибудь проснется. Может быть, кто-нибудь выйдет. Кто-нибудь поможет мне. – Зато со мной у тебя вышла осечка. Ты чуть не попался, пытаясь избавиться от меня. Картер Самнер тебя переиграл.

– Не скрою, те аудиозаписи явились для меня сюрпризом, но я знал, что суд не примет их в качестве доказательств. – Он ухмыляется. – Мы постарались, чтобы весь зал судебных заседаний заподозрил, что это ты состряпала эти записи, дабы подставить меня. Даже твой адвокат в это поверила.

Я слышала сомнение в голосе Рашель Грэм, когда она мне позвонила. Неужели она сочла меня сумасшедшей? Мошенницей? И той и другой?

– А других улик нет, – продолжает Бенджамин. – Я снял наличные с твоей кредитной карты, чтобы заплатить Картеру Самнеру. Получается, это ты заплатила за собственное убийство, дорогая. – Он ликует, довольный собой. – Гениально, не так ли?

– И что теперь, Бенджамин? – спрашиваю я, устав от его злорадства.

– Тебе нужна помощь, дорогая. И я позабочусь о том, чтобы ты ее получила.

– Помощь? Ты о чем?

– Ты представляешь опасность для самой себя, Хейзел. Мы все видели запись, на которой ты разносишь дом, будто помешанная. Ты копила снотворное. Прятала в ванной водку. Записала душераздирающее видео.

Я отменила рассылку предсмертного видеоролика. Вообще удалила его. Я это точно знаю. Бенджамин каким-то образом извлек его из моего телефона. Нашел этот файл.

– Меня очень беспокоит твое душевное здоровье. И я намерен упечь тебя в психбольницу, – самодовольно ухмыляется он. – Уже запустил этот план в действие.

– Обнародовав мое предсмертные видео, ты опозоришь сам себя, – парирую я. – Тогда все

узнают, что ты обращался со мной как с рабыней. Что ты гнусный, опасный извращенец. Что ты заставил меня подписать договор о полном подчинении.

– Договор о чем? – Я вижу в его глазах коварный блеск. – Не было никакого договора. Я даже не знаю, о чем ты вообще говоришь.

Муж уничтожил тот договор. Когда? Недавно? Много лет назад?

– Произойдет вот что, Хейзел. – Бенджамин снова принимается вышагивать. – Я отправлю тебя на психиатрическое освидетельствование. Помнишь доктора Вияра?

Как же не помнить этого приятеля Бенджамина?! Мозгоправ. Психиатр, которому было плевать на мои проблемы. Он лишь выписывал мне болеутоляющие препараты.

– Он согласился дать оценку твоего состояния, чтобы поместить тебя в психушку для принудительного лечения. Доктор Вияр знает твою историю болезни. Знает про твои бредовые обвинения против меня. Его очень тревожит твое психическое здоровье и благополучие.

Меня трясет от ярости. Так и хочется наброситься на него с кулаками, в кровь исцарапать ему лицо. Но этим я лишь облегчу ему задачу. Он слишком умен и хитер, мне с ним не справиться. Меня охватывают чувства безнадежности и безысходности. К моему огромному стыду, на глазах выступают слезы.

– Не плачь, дорогая. – И снова в его голосе слышится притворная жалость. – Каролине пришлось умереть из-за того, как она поступила со мной. А ты еще легко отделаешься.

– Где Картер? – Мой голос дрожит.

– Только не говори, что он тебе все еще небезразличен! – От гнева голос мужа звучит громче. – Он использовал тебя. Избрал своей мишенью.

Это триггер. Муж теряет самообладание.

– Скажи, где он, – требую я. – Я хочу его увидеть. Поговорить с ним.

– Ну и ну, – рычит он. – Ты и впрямь сумасшедшая.

– Что здесь происходит? – раздается из темноты встревоженный женский голос.

Я смотрю поверх плеча мужа и вижу миниатюрную женщину у входа в прачечную. Это администратор либо горничная: у нее на поясе связка ключей. Женщина хрупкая, но храбрая. В руке она держит телефон, собираясь вызвать полицию.

– Мы тут с женой немного повздорили, – отвечает ей Бенджамин, пуская в ход все свое обаяние. – Постараемся не шуметь.

– Вы в порядке? – обращается она ко мне.

– У нее проблемы с психикой, – объясняет он. – Ей необходима…

Я не дослушиваю, а, зажимая между пальцами ключ зажигания, размахиваюсь и бью им, как шилом. Целюсь в глаз или в шею, но промахиваюсь, и ключ бороздит по щеке Бенджамина. Я чувствую, как металл вспарывает кожу, слышу гортанный вскрик боли, ярости и потрясения. Бенджамин отшатывается, отступает на шаг, всего на секунду, но этого достаточно. Я рывком открываю машину, быстро сажусь за руль, захлопываю за собой дверцу, блокирую замки и суетливо сую ключ в замок зажигания. Бенджамин колотит по окну – один раз, второй. Я кричу, в ужасе от того, что он разобьет стекло. В боковом окне появляется его багровое, искаженное от ярости лицо.