ТОП сериал 1978
Шрифт:
— Конечно, — вздохнул я и убежал в дом, где жили врачи.
Через пятнадцать минут наш доктор, Кравцов, Рюмин и Маша уехали вместе с вызванной скорой помощью в больницу — будут спасать руку. Девушка не только умудрилась порезать вены битым стеклом, но и повредить сухожилия. Работы медикам предстояло много.
Посмотрев вслед машине, мысленно пожелал удачи и, обернувшись к народу, который вышел из своих жилищ, напомнил, что уже отбой, что пора спать, и что завтра нам предстоит работа.
Ко мне
— Что это сейчас было? Что ты ей сделал?
— Ни хрена я ей не делал. У неё явно крыша поехала. Вы ж видели, как всё было.
— Видел. Но из-за чего это было? Не просто же так она на тебя с ножом бросилась. О чём вы говорили?
— Да особо ни о чём. До этого она всё приставала, мол, люблю. Но я отвечал, как вы меня учили.
— В смысле?
— Ну, что мол, не до этого мне. Что, мол, я ещё молод. А она не отставала. Просто надоедала и всё, а вот сегодня устроила вот этот спектакль. — А с чего всё началось?
— Да ни с чего. Она словно бешеная прибежала. Размахивала листком и орала. Потом мне его дала почитать.
— Листком? Каким? Полученной радиограммой, в которой вырезка из газеты?
— Да. Откуда она его взяла?
— Я ей дал. Когда ехали обратно. Чтобы скоротать время, решил обрадовать твою однокурсницу хорошей новостью о тебе. И зачитал отрывок. Она так запереживала. Сказала, что очень рада за тебя и захотела сама передать тебе этот текст. Я был не против, — вздохнул Лебедев. — Кто ж знал, что так получится.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Удружили. Теперь ещё этот геморрой разгуливать надо.
— Что делать. Разрулим, — сосредоточился мидовец и уточнил: — Так значит, про нож не рассказываем и действуем, как посоветовал товарищ Кравцов?
— Конечно. Ему уж точно видней, — согласился я.
Товарищ Кравцов же ещё до приезда медиков объяснил нам всем, в том числе и Маше, как всё было на самом деле.
Маша пришла к режиссёру отрепетировать не получившийся фрагмент её роли. При показе миниатюры она не рассчитала расстояние и, случайно махнув рукой, разбила стекло. О наличии ножа и действий с этим столовым инструментом всем нам предлагалось крепко-накрепко забыть.
«Поверьте, мальчишки и девчонки, это в общих наших интересах», — сказал тот и, в общем-то, никто с ним спорить не стал.
Такого рода скандал был бы нам совсем ни к чему. Я уж не говорю, что после того, как правда стала бы известна, на карьере Маши можно было бы смело ставить крест. Да и не только на карьере, ведь попытка, пусть даже неосознанная, посягательства на жизнь и здоровье гражданина — это уже как минимум уголовная статья.
Одним словом, решили это забыть, но я поставил категорическое условие — чтобы больше эта девица мне на глаза никогда и ни при каких обстоятельствах не попадалась!
Все заинтересованные лица, включая ревущую девушку, подтвердили этот договор, и мы вызвали скорую.
— Что скажешь про статью? — перешёл к
— Чего? Вы тоже туда же? Совсем что ль? — стал заводиться я.
— А что тебя не устроило?
— Да всё!
— А конкретней.
— В первую очередь — свадьба. Я никакого согласия на такую фигню не давал.
— Так там напрямую и не сказано, что ты жениться будешь. Просто высказано предположение. Неужели ты не понял, что статья — фикция, которая призвана успокоить иностранных коллег. И она их успокоит. Пусть не переживают и продолжают исполнять контракты.
— Ну а то, что из меня дурака сделали в детстве? Это вы тоже считаете нормальным?
— А как бы ещё можно было объяснить твой возраст? — пожал плечами мидовец. — Мне кажется, что такое придуманное объяснение было более чем удачным.
— Может и так, но мама расстроится, — констатировал очевидный факт прилежный сын.
— А вот чтобы мама не расстраивалась, мы сейчас с тобой пойдём к ней. Покажем статью и проведём беседу, объяснив необходимость таких шагов. Она у тебя женщина умная и понимает, на каком уровне сейчас работает её сын. Уверен она поймёт. И чтобы всё прошло, как ты говоришь, чикибамбини, нужно, чтобы ты помог маме всё разъяснить.
— Чикибамбони. — Машинально поправил я Лебедева. — А бабушка? Она-то о том, что её внуку восемнадцать лет и что он больной дистрофик, не знает, — прилежный внук.
— Не волнуйся. С ней уже наши товарищи провели беседу. Она всё поняла и будет действовать согласно общей легенде, — пояснил мидовец и, увидев, что я встревожился, добавил: — Саша, общавшиеся с ней сотрудники были крайне корректны, так что с твоей бабушкой всё в порядке — не переживай.
— Я надеюсь, что это так.
— Это так.
— Идём к маме? — повернулся я в сторону домиков.
— Да. Сейчас пойдём. Только ещё один вопрос решим, — кашлянул мидовец и из папки, которую держал в руках, достал ещё один листок с текстом.
Я устало вздохнул и спросил:
— А нож когда вы достанете?
— Тут обойдёмся без него, — крякнул мидовец и напомнил: — И хватит о ножах. Договорились же — забыли навсегда!
— Извиняюсь. Забыли, — подтвердил я, глядя как Лебедев, всматривается в листок, вероятно, пытаясь в темноте разобрать буквы. — Может, под фонарь отойдём?
— Да чего отходить, я и так помню. На, это тебе, — сказал он и передав мне бумагу. — В комнате у себя почитаешь.
— А что здесь?
— Это результаты конкурса.
— И... — поторопил я замявшегося собеседника.
— Крепись. Жюри конкурса режиссёров присудило твоему фильму четвёртое место, а это значит, что...
— ... что павильона в новой строящейся киностудии мне не видать, как своих ушей, — закончил я за Лебедева, подняв голову к небу, медленно произнёс: — Офигеть можно. Хотел бы я увидеть те шедевры, что оказались лучше, чем мой фильм.