Торговый дом Домби и сын, Торговля оптом, в розницу и на экспорт (Главы XXXI-LXII)
Шрифт:
Мистер Тутс, пытаясь сосредоточить все силы своего ума на этом вопросе, случайно встретил взгляд капитана и был до такой степени сбит с толку суровым его выражением, что ему стоило мучительного труда вернуться к предмету разговора.
– О!
– сказал мистер Тутс после долгого раздумья.
– О! Да! Она сказала, что едва ли это может оказаться неверным и что ей нельзя выйти из дому, не вызвав подозрений у мисс Домби, и не могу ли я заглянуть к мистеру Соломону Джилсу, мастеру судовых инструментов на этой улице, который тому лицу приходится дядей, и спросить его, верит ли он сообщению и не слыхал ли еще чего-нибудь в Сити. Она сказала, что если он не в силах будет говорить со мной, то капитан Катль несомненно поговорит.
– воскликнул мистер Тутс, пораженный неожиданным открытием.
– Знаете ли, ведь это вас она имела в виду!
Капитан посмотрел на газету, которую мистер Тутс держал в руке, и дыхание его стало частым и прерывистым.
– А пришел я так поздно, - продолжал мистер Тутс, - потому что сначала отправился в Финчли за курослепом для птички мисс Домби - там растет самый лучший курослеп. Но оттуда я пошел прямо сюда. Вероятно, вы видели эту газету?
Капитан, который воздерживался от чтения газет, опасаясь обнаружить объявление о самом себе, помещенное миссис Мак-Стинджер, покачал головой.
– Прочесть вам эту заметку?
– осведомился мистер Тутс.
Так как капитан кивнул утвердительно, мистер Тутс стал читать следующее сообщение морского департамента.
– "Саутгемптон. С барка "Вызов" (капитан Генри Джеймс), прибывшего сегодня в порт с грузом сахара, кофе и рома, сообщают, что на шестой день но отплытии с Ямайки в обратный путь, когда судно попало в штиль на"... ну, знаете, на такой-то широте, - сказал мистер Тутс, сделав неудачную попытку одолеть цифры и споткнувшись на них.
– Ну!
– крикнул капитан, ударив кулаком по столу.
– Вперед, приятель!
– ...Широте, - повторил мистер Тутс, бросив испуганный взгляд на капитана, - и такой-то долготе... "вахтенный, за полчаса до заката солнца, заметил на расстоянии мили плывущие по воде обломки судна. Так как погода стояла ясная, а барк не подвигался, была спущена шлюпка и отдан приказ осмотреть упомянутые обломки, причем оказалось, что это были части рангоута и такелажа английского брига водоизмещением около пятисот тонн, а также кусок кормы, на котором еще можно было легко разобрать буквы "Сын и Н...". Ни одного трупа на обломках не найдено. Судовой журнал "Вызова" отмечает, что, так как ночью подул бриз, обломки потерпевшего крушение судна скрылись из виду. Не может быть никаких сомнений в том, что различные предположения касательно судьбы пропавшего судна "Сын и Наследник", порт Лондон, направление Барбадос, теперь окончательно отпадают: оно было разбито во время последнего урагана, и все бывшие на борту погибли".
Капитан Катль, подобно всем людям, и не подозревал о том, сколь глубоки, несмотря на уныние, его надежды, пока не почувствовал полного их крушения. Во время чтения этой заметки и минуты две спустя он сидел ошеломленный, устремив взгляд на скромного мистера Тутса; потом, внезапно поднявшись и надев свою глянцевитую шляпу, которую в честь гостя положил на стол, капитан повернулся к нему спиной и опустил голову на каминную полку.
– Ох, клянусь честью!
– воскликнул мистер Тутс, чье мягкое сердце было тронуто неожиданной скорбью капитана.
– Какое ужасное место этот мир! Тут всегда кто-нибудь умирает или делает что-то несуразное. Знай я это прежде, я бы никогда так не стремился вступить во владение своим имуществом. Я никогда не видывал такого мира. Он гораздо хуже блимберовского.
Капитан Катль, не меняя позы, сделал знак мистеру Тутсу, чтобы тот не обращал на него внимания; вскоре он повернулся, глянцевитая шляпа была надвинута на уши, он проводил рукой по своему обветренному лицу и разглаживал его.
– Уольр, мой дорогой мальчик, - сказал капитан, - прощай. Уольр, дитя мое, мой мальчик и мужчина, я любил тебя! Он не был моей плотью и кровью, продолжал капитан, глядя на огонь, - детей у меня нет, но то, что чувствует отец, теряя сына, чувствую я, теряя Уольра. А почему?
–
– А Соль Джилс!
– продолжал капитан, глядя на огонь.
– Бедный старый Соль Джилс, потерявший племянника, что сталось с вами? Вас он оставил на мое попечение; последние слова его были: "Позаботьтесь о дяде!" Что заставило вас, Соль, пойти и сказать "прощай" Нэду Катлю? И что занести мне о вас в мой отчет, на который он смотрит сверху? Соль Джилс, Соль Джилс!
– сказал капитан, медленно покачивая головой.
– Попадется вам эта газета где-нибудь далеко от родного дома, и не найдется подле вас никого, кто бы знал Уольра, и некому будет слово сказать. И вы перемените курс и пойдете ко дну!
Испустив тяжелый вздох, капитан повернулся к мистеру Тутсу и, очнувшись, обратил внимание на этого джентльмена.
– Приятель, - сказал капитан, - вы должны честно сообщить молодой женщине, что это роковое известие слишком достоверно. Таких вещей, знаете ли, не выдумывают. Это занесено в судовой журнал, а судовой журнал - самая правдивая книга, какую только может написать человек. Завтра утром, - сказал капитан, - я пойду наводить справки, но ничего хорошего из этого не выйдет. Не может выйти. Если вы заглянете ко мне до полудня, я вам расскажу, что мне удалось узнать; а молодой женщине передайте от капитана Катля, что все кончено. Кончено!
И капитан, сняв крючком глянцевитую шляпу, вынул из нее носовой платок, с отчаянием вытер свою седую голову и в глубокой тоске снова швырнул платок в шляпу.
– О! Уверяю вас, - сказал мистер Тутс, - право же, я страшно огорчен. Честное слово, огорчен, хотя я и из был знаком с заинтересованной стороной. Как вы думаете, мисс Домби будет очень расстроена, напиши Джилс - то есть мистер Катль?
– Ну, еще бы, господь с вами!
– отозвался капитан, как бы сожалея о наивности мистера Тутса.
– Когда она была вот такой крошкой, они любили друг друга, как два голубка.
– В самом деле?
– спросил мистер Тутс, и физиономия его заметно вытянулась.
– Они были созданы друг для друга, - горестно сказал капитан.
– Но какое это имеет теперь значение?
– Клянусь честью!
– воскликнул мистер Тутс, выпаливая слова вперемежку со смущенным хихиканием и всхлипываниями.
– Теперь я огорчен еще больше, чем раньше. Знаете ли, капитан Джилс, я... я буквально обожаю мисс Домби; я... я просто болен от любви к ней!
– Та порывистость, с какою это признание вырвалось у злополучного мистера Тутса, свидетельствовала о силе его чувства.
– Но какой был бы толк от такого моего отношения к ней, если бы я не сочувствовал искренне ее страданиям, какова бы ни была их причина? Моя любовь, знаете ли, не эгоистическая, - объяснил мистер Тутс, воспылав довернем после того, как стал свидетелем мягкосердечия капитана.
– Со мной дело обстоит так, капитан Джилс: если бы я попал под лошадь, или... или если бы меня растоптали, или... или сбросили с какого-нибудь очень высокого места... или что-нибудь в этом роде... ради мисс Домби - для меня это было бы величайшим счастьем!