Торгующая наслаждением
Шрифт:
Мона протягивает руку, чтобы дотронуться до моего колена, и смотрит на меня:
— Если изменишь свое решение насчет меня, дай знать. Ну а до тех самых пор я с радостью буду человеком, который станет с тобой разговаривать и заставлять чувствовать тебя лучше. Сейчас ты готов принять свою девушку назад или хотя бы поговорить с ней?
— Не могу, — отвечаю я, качая головой.
— Почему нет?
Мы говорим о моей фальшивой невесте и нашем фальшивом расставании до тех пор, пока наше время не выходит. В тот момент, когда я ухожу, то признаю, что хочу, чтобы эта девушка вернулась в колледж и принесла
Придя домой, вижу Эмили, сидящую на диване и читающую журнал. Ее сумки упакованы, она готова вернуться домой завтра утром. Сестра даже не поднимает головы, когда я вхожу, но тут же морщит свой нос.
— Ты пахнешь как шлюха, — в отвращении она зажимает свой нос.
Понюхав свою рубашку, я смотрю на нее с любопытством.
— С чего ты это взяла?
Все еще не глядя на меня, сестра указывает на свой живот:
— Беременность. Нюх обостряется.
— Понял, — киваю ей, — пойду-ка я в душ.
Как только я добираюсь до двери ванной, сестра кричит в мою сторону:
— Я обедала с Бренной сегодня.
Я не могу больше сделать ни шагу. Спустя секунду я двигаюсь прямиком в гостиную:
— Что? Зачем?
— Мне было одиноко. Ты заработался, — говорит она, наконец-то взглянув на меня. — Хорошо, ты сказал, что придешь поздно, но, учитывая, как от тебя пахнет, могу предположить, что ты занимался чем-то еще.
Сузив глаза, я скрещиваю руки на груди, чтобы дать ей понять, что все дело в моей работе:
— У меня задание, которое требует работы под прикрытием, и я не могу тебе о ней сказать. И ты это знаешь. А сейчас про ужин.
— А что с ним?
— Эм.
Так же как и в свои шестнадцать Эмили раздраженно вздыхает и опускает журнал. Можно подумать, что ей требуются для этого титанические усилия. Не знаю, что с моей сестрой сегодня, но она не в лучшем настроении. Надеюсь, ужин с Бренной прошел хорошо, но предчувствие у меня плохое.
— Мне было скучно, поэтому я пошла к ней, чтобы мы могли вместе поужинать. Она была не против. Мы заказали на вынос пиццу и хлебные палочки, все было очень вкусно. Правда, сейчас у меня изжога, но это неудивительно. Собственно, вот и все.
— Эм.
— Что?
— О чем вы говорили?
Она ухмыляется мне:
— Оу, ты думаешь, мы говорили о тебе? Жаль огорчать тебя, но о тебе и слова сказано не было.
— Ты лжешь.
— Неужели? — Эмили встает, чтобы размяться, — я устала и иду в кровать.
Сестра движется в сторону спальни, но я преграждаю ей дорогу, оперевшись о стену рукой так, чтобы она не смогла пройти дальше.
— Говори.
— Твой племянник устал. Дай мне пройти.
— Эмили, мой племянник в твоем животе, и неважно, спишь ты или нет. Он и так прекрасно отдыхает. Почему ты злишься? Как прошел ужин? Поговори со мной.
Она закатывает свои глаза:
— Серьезно? Меня
Я слышу надлом в ее голосе, словно она сдерживает плачь.
— Ты что, сейчас заплачешь? — спрашиваю я.
Мне действительно нужно знать, ведь я забочусь о ней. Она должна знать, что я всегда здесь, чтобы помочь. Но Эмили снова закатывает глаза. Это верный признак того, что она собирается сломаться, но пытается сдержаться.
— Потому что я работал допоздна? Определенно есть другая причина. Что это?
— Себастьян, — скулит она.
Повернувшись, она направляется к дивану и садится, не глядя на меня. Эмили бездумно смотрит на камин, который я еще ни разу не использовал, да и вряд ли когда-нибудь буду. Я занимаю место рядом с ней.
— Он поздно приходит домой с работы. И я раньше никак не могла понять, почему это меня так раздражало. Я имею в виду, что он работает сверхурочно, всегда приходит уставший, но все равно находит время, чтобы помочь мне с готовкой и уборкой. Я тоже работала, тоже уставала, но на нем это сказывалось гораздо больше, — она смотрит на меня глазами, полными слез. — Но сегодня я поговорила с Бренной и сказала, что наши финансы не изменились. Совсем. И когда мы говорили об этом, мне стало так больно. Я все поняла. Мой муж не работает сверхурочно, потому что тоже приходит домой, провонявший дешевым парфюмом. У него роман на стороне, не так ли?
У меня просто нет слов. Мне хочется защитить Себастьяна, потому что он хороший парень, и я просто никак не мог представить, что он сделает больно моей сестре, особенно во время ее беременности. Я хочу сказать сестре, что из-за гормонов она сейчас может преувеличивать. Хочу сказать ей, что, мать его, нет ни малейшего шанса, что Себастьян мог бы сделать это. Но тут же я вспоминаю свой разговор с Моной: что она сказала о любви и сексе, о том, как часто люди изменяют. И для некоторых это нормально.
— Не знаю, — говорю я, спустя секунду, — Я не знаю, Эмили. Но мне известно, что, вернувшись завтра домой, ты должна быть предельна честна с ним. Поговори с Себастьяном, выясни наверняка. Не обвиняй его сейчас.
— А что, если я не хочу выяснять? — спрашивает она. — Что, если хочу жить во лжи с ним? Я не могу потерять его, не тогда, когда ношу под сердцем его ребенка.
«Человек может любить одного, но заниматься сексом с другим. На самом деле, это встречается довольно часто». Слова Моны отдаются эхом в моей голове. Я не могу повторить это Эмили. Не могу призывать ее клеиться к своему мужу, по крайней мере, пока он не ответит на все вопросы. Ради всего святого, она же беременна. Я уже готов сесть в машину и гнать обратно в Вирджинию, чтобы вбить в голову этого парня немного здравого смысла.
Не зная, что ответить и как реагировать, я спрашиваю:
— Как долго это продолжается?
— Он увеличил количество часов спустя три недели после того, как мы узнали, что я беременна. Может, я брежу? Может, он просто откладывает деньги на отдельный счет, может духи принадлежат женщине с работы, которая тоже торчит там допоздна? Не знаю. Все эти гормоны и неуверенность… полное дерьмо, — она встает, проводя руками по своей пижаме, приглаживая штаны. — Ты сможешь отвезти меня в аэропорт в пять тридцать?