Торгующая наслаждением
Шрифт:
Рот мистера Бельведера приближается к моему уху:
– Я накажу тебя, – обещает он, и я понимаю, что мне не будет приятно.
Я плотно закрываю свои глаза, жалея, что не отказалась от этого клиента. Может быть, деньги этого не стоят. Конечно, не стоят, если он собирается быть таким жестоким. Но мне кажется, что прошло уже полчаса, а это значит, что я на половине пути, чтобы выйти за дверь вместе с деньгами, которые буду тратить несколько месяцев, и никогда не вернуться обратно.
Вздохнув через нос, я успокаиваю себя. «Ты можешь это сделать», – говорю я себе.
Не проходит и
Это больно.
Я сжимаю свои зубы, зажмуривая глаза еще крепче, и делаю лучшее, что могу – фокусирую свое внимание на чем угодно, кроме того, что происходит сейчас, кроме... Я не могу. Не могу сфокусироваться ни на чем. Это слишком больно!
Спустя несколько мгновений я чувствую, как что-то течет по моей ноге, и я почти уверена, что у меня идет кровь. Бельведер не замедляется и не ослабляет хватку, и я боюсь, что если попытаюсь прекратить это, то пожалею. И только по этой причине остаюсь неподвижной.
Он поднимается и отходит. Я использую эту возможность, чтобы сделать несколько глубоких вздохов через нос, но мне все сложнее и сложнее дышать. Я ничего не понимаю, пока несколько слезинок не начинают капать из моих глаз, из носа бежит, и мне начинает казаться, что я сейчас потеряю сознание.
И когда мужчина снова пристраивается сзади меня, я чувствую удар по своей коже. Он сильно бьет меня по бедру. Эта боль гораздо сильнее любой, что я когда-либо чувствовала. Через секунду я снова чувствую удар хлыстом по коже. Я не могу молчать. Крик вырывается из меня, но из-за клейкой ленты это больше похоже на вибрацию.
– Ох, тебе нравится? – спрашивает он.
Тот факт, что он думает, что я наслаждаюсь всем этим, делает его в моих глазах полоумным. На самом деле, он очень близок к определению «социопат».
Снова удар, на этот раз в то же место, что заставляет кожу гореть. Я поворачиваюсь телом в другую сторону, извиваясь, как только можно, не желая получить удар снова. Начинаю вертеть головой, надеясь, что он увидит, что я не могу больше терпеть. Я не могу. Это против наших правил. Он должен остановиться, когда я ему скажу, но, судя по тому, как он на меня смотрит, ему плевать.
Я не могу описать выражение его лица, это что-то среднее между полной злостью и ярым возбуждением. Мужчина делает шаг вперед, возвышаясь надо мной. Я не чувствовала себя такой потерянной и запутавшейся с того дня, как нашла своих родителей мертвыми в их спальне несколько лет назад. Маленькая девочка внутри меня когтями пытается вырыть путь наружу, умоляя, чтобы все это закончилось. Но он этого не видит или ему все равно.
То, что происходит дальше, причиняет боли намного больше, чем я готова принять...
Я ухожу из отеля все в ушибах и порезах. На час позднее, чем должна была. Деньги этого не стоят. На самом деле, я бы заплатила эти самые деньги, чтобы ничего подобного больше не произошло со мной или кем-либо еще в этом мире.
Когда он дает мне разрешение уйти, то предупреждает: если я посмею кому-то сказать о нем, то это произойдет снова... и не один раз.
Тихо
Тяжелые слезы текут по моим щекам всю дорогу домой. Я еду быстрее дозволенного, но приходится останавливаться несколько раз, потому что мои глаза застилает пелена, и я не могу видеть дорогу перед собой. В один момент со мной случается паническая атака. Когда я подъезжаю к зданию дома, то вижу грузовик Эверета. Последнее, что мне нужно – чтобы он увидел меня в таком состоянии.
Опустив козырек с зеркалом, я осматриваю себя. Под глазами синяки, губы немного припухли, но ни одна красная помада не может скрыть это. Зеленые и желтые синяки расползаются по всей шее, поэтому я лезу в сумочку, чтобы достать консилер, и пытаюсь скрыть весь этот ужас. Потом накидываю на себя шелковый шарф и надеваю солнцезащитные очки. Теперь я буду ощущать себя немного уверенней, если столкнусь с ним. Но все равно несколько раз молюсь про себя, чтобы Эверет меня не увидел.
И только когда захожу в лифт, чувствую, что свободна от неожиданной встречи с ним. Я снимаю очки и кладу их в свою сумочку. Мой телефон вибрирует в кармане. На его экране высвечивается имя Кэнди. Я думаю, что должна сделать в данной ситуации. Знаю, что должна сказать о случившемся, но страх того, что может (а возможно и случится) со мной, если я настучу на Бельведера, парализует меня.
Слышится звонок лифта, двери открываются, и я оглядываюсь, готовая выйти отсюда, и вижу последнюю вещь, или скорее человека, которого ожидала увидеть.
Улыбка Эверета сразу исчезает, и я наблюдаю, как его лицо искажается яростью:
– Что... за... черт!
Я стараюсь верить, что он может видеть только мои глаза и, возможно, губы. Синяки на моей шее прикрыты, а сам он не смотрит на мои ноги. Я смыла кровь средством для снятия макияжа, а порезы на бедре скрыты тканью платья.
Я смотрю на него, не зная, что мне сказать или сделать.
– Хай, – говорю я, играя так хорошо, как только могу, с моих губ срывается грустная ухмылка, – упала сегодня после работы. Досталось от экскаватора, – закатив глаза, я указываю на один из них, зная, что он увидел отеки и синяки. – Чертов камень попал мне прямо в глаз. Я думала, он вывалится из глазницы, я не шучу, но сейчас все хорошо. Чувствую себя намного лучше. Правда, этот видок не исправят ни ибупрофен (прим. переводчика: лекарственное средство), ни очки, ни два бокала вина, которые я сейчас выпью.
Я выхожу из лифта, останавливаясь напротив Эверета, и жду, что он скажет что-то в ответ. Он этого не делает. Как бы то ни было, мужчина следует за мной до двери. Я закрываю глаза, когда достаю ключи из своей сумочки, в надежде, что он поймет намек и уйдет. Повернувшись к нему еще раз, спрашиваю:
– Тебе что-то нужно?
– Кто сделал это с тобой, Бренна?
– Никто. Я же сказала, что упала.
– Я спрашиваю снова – кто сделал это с тобой?
– Никто, – быстро встаю в оборонительную позицию.