Торжество матери
Шрифт:
Под дубом, ударенным Перуном, среди подношений из меда и хлеба сидел блондин. Художник.
Ее сердце колотилось. Что он тут делал? Разве он не должен был проводить Роксану домой? Кого он тут искал? Не ее ведь?
С места на земле он игриво поклонился и сделал глоток.
Кому он кланялся? Она оглянулась, но там никого не было.
На его лице уже проступили следы кулака — у Дариуша было много колец — и грязь жадно впилась в сапоги. Было тихо, она должна была что-то сказать? Стоять молча в лесу ведь не было
— Предлагаешь себя Перуну? — она скрестила руки.
— Если бы он меня забрал, — художник допил содержимое бутылки и потянулся за следующей. Он пришел подготовленным.
— Как видишь, — она указала рукой на землю, — он предпочитает хлеб и мед, ты не подходишь.
— Каспиан, — сказал он тихо и медленно, словно шепот водопада вдали, но ниже. Он замер на миг, не двигалась и она, они были двумя тотемами из камня в ночи. Она сглотнула, во рту пересохло. Он кашлянул, сдвинул подношения с места рядом с ним.
Смело. Вот бы Перун не увидел. И наглый, ведь она слышала о его свадьбе. Она скрестила руки еще раз и вскинула голову.
— Бригида, — она посмотрела на пустое место и приподняла бровь. — Ждешь свою суженую?
Закрыв глаза, он шумно выдохнул и отвел взгляд, уперся локтями в колени.
— Я проводил ее и пришел сюда. Это моя последняя ночь свободного человека. Я хотя бы залью свою печаль.
— Если сделаешь это тут, полевик может захотеть преподать тебе урок. И я ему не помешаю.
— Пусть приходит, — прохрипел Каспиан, голос оборвался. — Это лучше, чем завтра.
Его суженая сияла ярче всех на празднике, и никто не мог отвести от нее взгляда. И она ощущала, что девушка была искренней.
По сравнению с ее одиночеством, его судьба казалась приятной.
— Радуйся. Могло быть хуже.
Каспиан печально покачал головой.
— Ты не понимаешь… Я знал ее всю жизнь. Она мне как младшая сестра, — он прислонился к стволу, отклонил голову и закрыл глаза. — Ни ее родители, ни мои не слушают возражений, потому что это соединит альянс.
О, жениться на том, кто был как семья? Это было другим делом. Оказаться с тем, для кого он хотел счастливого будущего, еще и брак приносил ожидания. Если так, то ему было очень плохо.
Он сделал еще глоток из бутылки. Что она могла сделать, сказать ему? С мамой и мамусей было свободно, ничто не мешало ей обнять их и утешить. Но с другими, с… ним в воздухе что-то было между ними, препятствие. Она не могла легко его пересечь, хоть жители деревни вели себя легко друг с другом.
— Так ты погубишь себя выпивкой, — сказала она, опустилась на колени рядом с ним на границе его мира и ее.
— Вот бы тебя услышала Мокоша, — мрачно пробормотал он.
Так он точно доведет себя выпивкой до смерти.
Нет. Она забрала его бутылку и выбросила в поле. Вдали разбилось стекло.
Неужели
Бригида глубоко вдохнула, но не поддалась желанию сжаться. Это был ее шанс завести друзей, и она не будет отворачиваться от него. Так было правильно.
Хмурясь, Каспиан повернул голову.
— А полевик…?
— Пусть приходит, — бодро ответила она и расслабила плечи.
Каспиан тихо рассмеялся, провел рукой по своим золотистым волосам.
— Все ведьмы такие, как ты?
— Все мужчины такие, как ты? — парировала шутливо она.
Еще смех.
Она склонила голову.
— Что? Ты же не знаешь всех лично? — пошутила она.
Препятствие уже не казалось таким прочным.
— Ладно, — тихо смеясь, он отмахнулся, посмотрел во тьму леса. — Скажи, есть ли мудрый совет, как стерпеть мою судьбу?
Бригида глубоко вдохнула. Мама много раз ее предупреждала, и она могла это передать:
— Будешь ругать свою судьбу, и золотой паук Мокоши сплетет из нее проклятие.
Каспиан посмотрел ей в глаза в свете луны, что-то там искал, и сам он искал тут другой путь, только бы не вперед. Он согласился бы и на проклятие.
— Что может быть хуже этого? — прошептал он, глаза стали печальными.
Она опустила ладонь на его плечо, лишь на миг, и напряженность растаяла как снег в первых лучах весны.
— Я попрошу Мокошу благословить тебя, Роксану и ваш союз. Твоя судьба может еще приятно тебя удивить, Каспиан. Не нужно ненавидеть ее раньше времени.
Она поднялась, кивнула ему, и он моргнул и встал следом.
— С-спасибо, — он протянул руку. — Идем. Я провожу тебя домой. Уже опасно.
Она опустила ладонь на его теплую и твердую руку поверх хорошо сплетенной шерсти рукава. Ее кожу покалывало, казалось, что вся рука была заряжена молнией Перуна. Невидимый палец провел по ее спине, и она поежилась.
Она еще никогда не касалась мужчины, но это ощущение запомнит навсегда.
С улыбкой она тряхнула головой.
— Я ценю заботу, но я сама отыщу путь. Спокойной ночи, Каспиан. Пусть Звезда луны направит твои шаги.
— Постой, — окликнул он, когда она повернулась к лесу.
Бригида обернулась через плечо, замерла, но он смотрел, стоя среди подношений меж двух миров.
Ей пора было вернуться в свой.
Последний кивок, и она прошла в море дубов на ее ведьминых землях, вдыхая запах зелени и терпкости дома, слушая шепот Перуна между листьев и тихий звон фей.
Снов леса этой ночью было мало, только призрак ночницы, демонши ночи, плясал среди стволов с шалью, купаясь в серебристо-голубом сиянии, ее белое платье тянулось за ней, пока она расчесывала свои длинные волосы сосновой шишкой. Гримуар Мрока говорил, что она могла быть опасной, высасывать жизнь из спящих взрослых, но пока лес спокойно спал, ночница была спокойной.