Торжество жизни
Шрифт:
— А… понимаю… Ну, ну?
— Вот где действительно ад! Коридор узкий, а по сторонам — камеры. Стальные двери, в дверях окошки, толстые стекла, так нет же, кричат так, что хоть уши затыкай!
— Кто кричит?
— Да эти же… экспериментальные. Да оно и верно… — ефрейтор поскреб подбородок. — Закричишь, если кости ломают… Ты не был там?
— Нет.
— И хорошо. На что уж я тертый калач — на фронте повидал всякого, но там хуже фронта. Наши, кто послабее, не выдерживают. Там без шнапса нельзя, там дают. Пей сколько хочешь, только чтоб на ногах стоял… Ну, выпьешь, конечно, так, что в голове словно дизель работает,
Степан слушал равнодушный рассказ, стиснув кулаки. И профессор Браун ничего об этом не знает!
Он готов был сейчас же наброситься на тупого, полупьяного ефрейтора, выхватить у него автомат, крушить, истреблять.
…А в ушах звенели слова:
Широка страна моя родная…
Вчера на рассвете прервалась его связь с Родиной — ощутимая, поддерживающая связь. Здесь, на вражеской земле, в страшном подземном городе, он, один-одинешенек, должен бороться за мир и счастье людей, за то, чтобы вновь прозвучали с полной силой слова:
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек!
Глава VI
— Всем, всем, всем в Советском Союзе! Всем в Красной Армии, всем советским летчикам! Я, Степан Рогов, нахожусь в фашистском подземном городе. Здесь мучают и убивают советских людей. Здесь готовят страшный вирус "Д" для бактериологической войны… Слушайте, слушайте, слушайте! Подземный город расположен где-то в Баварских горах, — где именно, я не знаю… Настраивайтесь на меня, настраивайтесь, настраивайтесь!
Глубокая ночь. Тускло горит ночник. Встревожено покашливает и ворочается на своей постели профессор Браун.
А в углу лаборатории, склонившись над неуклюжим самодельным радиоаппаратом, сидит Степан Рогов и прерывающимся от волнения голосом повторяет одно и то же;
— Слушайте, слушайте, слушайте!
…Степана как громом поразили рассказы Карла о зверствах фашистских "врачей". И он решил: нет, ждать, пока Браун создаст свой препарат — нельзя. Когда это будет? Под силу ли это профессору? Да и хватит ли у него здоровья? Браун слабеет день ото дня. Старик иногда среди ночи как в бреду что-то быстро-быстро говорит, затем опомнится, и долго лежит в своей кровати покашливая. А то — ходит, задумавшись, и губы его беззвучно шевелятся.
Даже если профессор и найдет антивирус, этот препарат в лучшем случае останется никому неизвестным. А если антивирус попадет в руки к Руффке или Валленброту, то фашисты немедленно же смогут широко применить вирус "Д". Они, конечно, попробуют начать бактериологическую войну: ведь советские войска уже приблизились к границам Германии, гитлеровцам некуда деваться…
Обо всем этом нужно было сообщить советским войскам. Выбраться из подземного города не удавалось. Значит, надо
За много месяцев пребывания в подземном городе Степан при помощи профессора Брауна достаточно хорошо изучил физику и химию. Бесплодно пытаясь переделать приемник, в котором сгорела одна лампа, он пришел к счастливой мысли: если радиосигналы в подземном городе принимаются, значит, их можно и посылать отсюда!
Много усилий затратил Степан, чтобы из деталей приемника построить примитивный двухламповый регенератор по схеме из книги "Практическая радиотехника". Регенератор может не только принимать, но и излучать радиоволны — достаточно лишь усилить обратную связь до появления генерации. Вот именно это качество приемника и решил использовать Степан Рогов.
— Настраивайтесь, настраивайтесь, настраивайтесь! — кричит он в самодельный микрофон.
И чудится ему: сквозь бураны и метели холодной декабрьской ночи, через горы и леса, через линию фронта летят сигналы его передатчика. А там, в Москве, есть большая, мощная радиостанция. Радисты принимают эти сигналы и немедленно пересылают их в Ставку Верховного Главнокомандования, прямо к товарищу Сталину. Товарищ Сталин отдает приказ: выслать самолеты… много… И вот над закованной в снега и льды землей грозно рокочут моторы — это летят к подземному, городу советские бомбардировщики… Степан до последнего дыхания будет указывать им цель своими сигналами…
— Я — Степан Рогов… Отвечайте, отвечайте! Перехожу на прием!
Так всегда говорила Люся, радистка партизанского отряда имени Щорса, связываясь с Большой землей. Ах, как жалеет теперь Степан, что не занялся в те дни радиотехникой!
Вот в наушниках, словно кузнечик в знойный полдень, застрекотала морзянка. Кто это стучит? Друг? Враг? — не понять.
А когда морзянка умолкает, вновь устанавливается. тишина. В неясных шорохах, в непонятных звуках напрягся эфир. И кажется: вот-вот прозвучит чей-то родной ободряющий голос…
Но ответа все нет и нет. Степан повышает напряжение на аноде — нечего жалеть лампы, все равно, это последняя попытка. Если сигналы услышат в Москве, то и фашистские радиостанции засекут этот передатчик Поэтому в распоряжении Степана осталось лишь несколько часов.
И вновь, уже хрипнущим голосом, он кричит:
— Отвечайте, отвечайте, отвечайте!..
Ему хочется верить, что уже теперь-то передатчик стал мощным, что сигналы будут услышаны.
И не знает Степан, что не по этой схеме, не на таких лампах, и не с его опытом нужно строить аппарат для дальней связи. Не знает, что слабенькие электромагнитные колебания, едва сорвавшись с невысокой антенны, теряются в лабиринте гор, угасают в хаосе низких тяжелых туч. Лишь отдельные лучики прорываются сквозь все преграды и летят в пространство, чтобы рассеяться и исчезнуть там…
Степану что-то почудилось среди шорохов атмосферных разрядов. Желая дать наибольшее усиление, он повернул рукоятку реостата до отказа. Ему показалось: регенератор даже вздрогнул, как мотор на предельных оборотах… А вслед за этим щелкнуло в наушниках, ярко вспыхнули и погасли лампы и наступила тишина.
Закрыв лицо руками, Степан уронил голову на стол и долго сидел не шевелясь. Профессор Браун, молчаливо наблюдавший за всей этой сценой, забеспокоился:
— Стефан!.. — он привстал с кровати. — Что случилось? Ты спишь?