Тот, кто стоит за спиной
Шрифт:
— Что??? Ты… — растерянная Елена Максимовна стояла перед полковником.
— Да, твой Андрей у меня, у моих людей.
— Ну за это ты ответишь, подлец! — Елена Максимовна выскочила из кресла и подбежала к полковнику. — Где он?
— Я же сказал, у меня. Иди, сядь на место! И не смотри на меня так. Ты и сама знаешь, что пленка в иконе не моя, что меня кто-то хочет подставить. Сейчас, когда идет чистка, кому-то очень мешает моя персона. Да, Лена, я люблю жить широко: люблю предметы искусства, антиквариат, люблю все красивое. Вот
— Как антиквариат?
— Не надо так мелочно… Я, наконец, люблю деньги. А кто их не любит?! И мне надо много денег, очень много, потому что я такой человек: большой и широкий. Таким уж уродился: с размахом и с запросами… Но я — не предатель, и ты это знаешь. Так почему ж ты не хочешь отдать мне эту проклятую фотографию, которая может стоить мне карьеры, даже свободы? Ведь ты прекрасно понимаешь, что эта московская комиссия долго разбираться не будет. А если через полгода меня все же оправдают, поезд уже уйдет… Ты сама вынудила меня сделать это. Ведь я просил тебя по телефону вернуть фото? Пойми, Лена, у меня нет иного выхода…
— Ну и скотина ты, Вадик… Что с Андреем?
— Не волнуйся. Мои ребята охраняют его.
— Где они, в Васкелове?
— Это неважно. Хочешь, я позвоню им и спрошу о мальчике?
— Да, — взволнованная Елена Максимовна вновь встала со своего места и заходила по комнате, то и дело поглядывая на полковника.
Вадим Анатольевич набрал номер и стал ждать. Но и через минуту ожидания никто не вышел на связь.
— Не отвечают. Позвоню еще раз минут через десять, — сказал • полковник, пытаясь скрыть волнение.
— А ты не думаешь, что только за одно это тебя не то что уволят, а самым натуральным образом отправят за Полярный круг этапом в железном вагоне с решетками?
— Думаю, но у меня нет иного выхода. Ты сама меня вынудила сделать это…
— А если мальчик вдруг убежит от твоих людей и позвонит в милицию? Что тогда?
— Тогда, дорогая Леночка, мне крышка! Но я все же надеюсь на своих ребят.
Внезапно зазвонил радиотелефон. Полковник, не торопясь, поднес его к уху.
— Слушаю… Умер? — Вадим Анатольевич нахмурился. — Когда? Только что… Спасибо. Да нет, ничего не надо теперь. Да, в обычном порядке, — полковник задумчиво положил радиотелефон на колени и, не глядя на хозяйку, устало произнес: — Хромов умер. Еще одна ниточка оборвалась…
— Так его еще вчера убили, — Елена Максимовна удивленно посмотрела на полковника.
— Утром он был еще жив. Умер, не приходя в сознание. Теперь вся надежда на… — полковник запнулся и бросил быстрый взгляд на хозяйку.
И вновь зазвонил телефон. Теперь уже на журнальном столике.
Автомобиль свернул с проселочной дороги на едва заметную двумя широкими колеями в высокой траве тропинку и поехал на плоскую вершину большого холма, поросшего густым лесом. Вероятно, здесь совсем недавно проехал какой-то трактор или гусеничный тягач.
Половцев узнал это место. Это был полигон ракетной бригады, находившейся вблизи поселка Пери.
«Волга» упорно ползла вверх, а водила, словно пытаясь помочь автомобилю, напрягался телом всякий раз, когда мотор начинал захлебываться и реветь от бессилия.
Наконец они достигли ровного и довольно пологого места и на небольшой скорости выехали на небольшую поляну, где располагались три бетонные площадки. Половцев знал, что
Навстречу автомобилю вышли трое молодых людей.
— Посидите в машине, — сказал водила и вышел навстречу молодым людям.
Несколько минут отец и сын томились в душном и горячем салоне. Андрей испуганно молчал. Он ничего не понимал.
Половцев потрепал сына по голове, чтобы хоть таким образом немного приободрить мальчика. Тяжелое, как свинец, предчувствие чего-то жестокого, предстоящего теперь ему и его сыну, давило на него, потихоньку вселяя в душу ту меру страха, которая способна парализовать волю…
Наконец водила вновь подошел к автомобилю и с улыбкой пригласил их выйти.
— Вот тут, в этом живописном месте мы и переждем, пока ситуация не уляжется. Те трое — мои люди. Это друзья. Слава Богу, мир не без добрых людей. Выходите, здесь у нас найдется место, где можно отдохнуть.
Половцев решил пока не задавать никаких вопросов. Ему хотелось прежде оглядеться и оценить ситуацию.
Новые «друзья» литератора, молчаливые и грубоватые, были одеты «по-рабочему», если иметь в виду их спортивные костюмы. По мнению инженера человеческих душ, именно такие ребята занимались рэкетом и съемом долгов. Что ж, может быть, они и впрямь служили в какой-то официальной силовой структуре, где у них был начальник офицер и два раза в месяц они получали жалованье у окошка кассы, но уж больно однозначны были их лица: плоские, увенчанные низкими и сложенными в сердитые складки лбами, которые и лбами-то назвать было нельзя, скорее затянувшимися надбровными дугами, мгновенно переходящими в волосяной покров теменной части черепной коробки. О самих «коробках», скорее служивших для того, чтобы носить на них прически, кепки и уши, Половцеву не хотелось даже размышлять.
Эти ребята общались в основном жестами… Хотя, возможно, на них так действовала жара, разжижавшая мозги.
Один из них, выгодно отличавшийся от своих коллег наличием улыбки на тонких бесцветных губах, протянул Андрею яблоко. Мальчик послушно взял его и посмотрел на отца. Литератор едва заметно кивнул.
— Пойдемте в землянку. Там можно отдохнуть. Вот эти двое — Кирилл и Владик — покажут, где она, — сказал водила и пошел вместе с «улыбчивым» к автомобилю.
Казалось, Кирилл и Владик абсолютно равнодушны к происходящему. Курчавый, как барашек, Кирилл все время зевал, не прикладывая ко рту ладонь и потому выставляя на обозрение огромную, как пещера людоеда, закопченную полость рта, а Владик, усмехаясь, смотрел на «барашка» и качал головой, словно говоря: «Ну и ну, рождаются же такие…» Далее на любой вкус можно подставить: козлы, идиоты, дебилы…
— Давайте скорей позвоним Лене, Елене Максимовне, — крикнул Половцев, пытаясь скрыть волнение.
— Куда вы торопитесь? Я же сказал: все будет хорошо, только не мешайте мне, — ответил водила.
— Нет, я требую: сейчас же позвоните моей жене! Ведь здесь ее сын, слышите?
— Я как раз и хочу позвонить ей. Постойте здесь: сейчас я соединюсь с Еленой Максимовной и потом попрошу подойти вас или вашего сына. Ну, вы довольны?
Половцев опустил голову: это было как раз то, чего он теперь желал. Но все равно литератор не верил водиле! Он не верил той легкости, с которой они избежали смертельной опасности.