Тот, кто стоит за спиной
Шрифт:
— Ишь какой нетерпеливый, — полковник усмехнулся. — Может, тебе это знать и не положено! А впрочем… Если из этой или из какой другой двери выйдет мой Пахомов с поднятыми руками, в плен его можешь не брать. Думаю, он и сам не захочет сдаваться.
— Ого! — покачал головой Локшин. — Пахомыч — «крот»?
— Сам ты «крот». У «крота» кишка потолще. Серега — обыкновенный воришка, щенок, у которого зачесались зубы. Понял? Ну вот и молодец! Давай сюда моего орла.
Полковник дружески подтолкнул Локшина, и тот зашел за угол здания, откуда привел осторожно улыбающегося Филина,
— Сними с него браслеты. Он сейчас у меня будет работать. Ну, птица, пойдем вон к тому автомобилю, — полковник указал глупо улыбающемуся Филину на стоявшую метрах в восьмидесяти черную «Волгу». — Сможешь открыть?
— Обижаете, начальник! Айн момент! А что мне за это будет? — Филин суетливо, как щенок, крутился вокруг полковника.
— Пряник!
— Это разговор! Значит, годик скостите! — радостно воскликнула «птица».
— Можно и два, если на тебе «мокрое» не висит. Не висит, парень, а? В Васкелове четверых ребят замочили. А ведь хорошие были ребята.
— Боже упаси, начальник! Боже упаси! — попятился от Вадима Анатольевича Филин.
— Ну пойдем, болезный. Не нравится мне только, что ты так суетишься! Чую, есть на тебе смертный грех! Ох есть! — и полковник похлопал по щеке разом вдруг поскучневшую «птицу», уже проникшуюся собачьей любовью к своему новому хозяину. — Ладно, не скорби так, птица. Я же тебе лоб зеленкой не намазываю! — и полковник зычно засмеялся.
Вместе с «птицей» они подошли к «Волге». Несколько минут Вадим Анатольевич изучал через стекла «обстановку» в салоне автомобиля. Наконец он сказал сквозь зубы:
— А мальчишку-то Пахом, похоже, кончил… Да, размах у Сережи. Ну открывай, Филин.
— Давайте к Мойке, как можно быстрее! — взволнованно сказал лейтенант Половцеву. — Я буду говорить, куда ехать и где сворачивать. Все, жмите на педальку, уважаемый!
И Половцев нажал на педальку.
Поначалу он боялся, что не справится с управлением. Но машина его слушалась. Он уже почти машинально включал и выключал передачи. На одном из перекрестков их тормознул «гаишник». Но лейтенант, стиснув зубы, первым вышел из автомобиля и быстро переговорил с сержантом, сунув ему в нос свое удостоверение. Козырнув и даже не заглянув в салон, сержант отпустил их.
— Куда теперь? — спросил Половцев.
— Вон туда, по Английской набережной, потом налево и через мост. Этот институт там! — ответил Кирюха.
После того как лейтенант дал команду мчать в город, Кирюха замолк и нахохлился. Он видел, как изменился лейтенант, узнав про лазер, и это пугало его.
«Этот гебист меня пришьет! Как пить дать пристрелит! Эх, не надо было мне говорить о Пахоме! Не нравится мне настрой этого лейтенанта: темнит он что-то. Ох, темнит! А этот литератор придурок какой-то: все хочет мальчишку своего у Пахома вызволить. Да зачем Пахому мальчишка?! Он его давно уже на небеса отправил!»
Елена Максимовна бежала
— Вадим! — крикнула она полковнику. — Подожди, я…
Огромное желтое пламя взметнулось над тем местом, где только что стояли «Волга» и полковник с «птицей». В клубах ярко-желтого пламени, растущего на глазах, как гриб ядерного взрыва, Елена Максимовна с удивлением увидела черные человеческие фигуры, напором огня подброшенные вверх на несколько метров, как старые тряпичные куклы. После этого раздался оглушительный взрыв.
Горячая и жесткая волна ударила маленькой майорше, еще бегущей по инерции вперед, в лицо и грудь и бросила ее навзничь с такой легкостью, с какой злодей бросает наземь свою бессильную жертву.
Когда затылок Елены Максимовны коснулся асфальта, она перестала чувствовать боль и ужас, за мгновение до того разорвавшие ее маленькое сердце.
В тот момент, когда Половцев уже выруливал на мост через Мойку, высматривая глазами черную «Волгу», в которой должен был находиться его сын, грянул оглушительный взрыв.
Из-за крыши института вверх потянулось черное клубящееся облако. Что-то чужое и огромное бешено заколотилось в груди литератора.
«Это она! — вихрем пронеслось в мозгу литератора, и он даже зажмурился, стараясь отогнать страшную догадку. — Нет-нет, это не она! Только не „Волга"!» — заклинал он себя.
— Куда! Стой! — заорал Кирюха в ухо литератору.
Литератор вдруг увидел, что прямо на него несется УАЗ. За рулем УАЗа сидел какой-то молодой парень и широко открытыми глазами смотрел на Половцева. Когда между автомобилями оставалось не более пяти метров, литератор, вдруг очнувшись, резко повернул руль вправо и, выехав на тротуар, врезался в стену здания института в считанных сантиметрах от средних лет мужчины.
При столкновении литератор больно ударился грудью о руль, не давший ему вылететь из кресла. Зато Кирюха, выдавив головой лобовое стекло, лег на исковерканный капот, автомобиля на расстоянии мизинца от институтской стены.
— Приплыли! — радостно прокукарекал Кирюха, видя перед своим носом стену и чувствуя при этом несказанный прилив энтузиазма.
Половцев с трудом выбрался из салона автомобиля и бросился туда, где несколько секунд назад что-то взорвалось. За ним ковылял лейтенант, держа Кирюху под руку. А Кирюха так и семенил своими спутанными, как у бычка, ногами.
За углом литератору открылась страшная картина. Горел какой-то автомобиль, очень похожий на «Волгу». Правда, цвет автомобиля уже невозможно было определить. В нескольких метрах от факелом горящего автомобиля суетились люди, один из которых отдавал другим команды. Примерно в десяти метрах от догорающей машины лежало два полуобгорелых тела.
На улице уже скопилось множество зевак, молчаливо вкушавших зрелище, каждый из которых мог совершенно бесплатно занять место в первом ряду. Литератор слышал отдельные реплики. Среди прочих фраз в его мозг впечатались слова одного из стоявших над трупами: «Полковника насмерть: даже костюм с какими-то бумажками погорел, а урка еще ногами дрыгает…»