Тот, кто знает. Книга первая. Опасные вопросы

Маринина Александра

— Я не обладаю всей полнотой информации, чтобы квалифицированно судить о Дудаеве, а заниматься пустыми сплетнями не стану, — ответила Воронова. — Когда я вернусь в Москву, то ознакомлюсь со всеми материалами и только тогда смогу обсуждать этот вопрос.

Следующий вопрос разрядил обстановку, заставив зал рассмеяться:

— Скажите, а вы лично пострадали от обмена купюр в январе?

Руслан хмыкнул. Было бы странно, если бы нашелся человек, который не пострадал. Да и рассчитано все было именно на то, чтобы обдурить как можно большее количество людей. Люди радостно встретили Новый, 1991 год, потом некоторые справили Рождество, потом, 13 января, отметили Старый Новый год. 19 января православная Россия еще и Крещенье отпраздновала. Не месяц, а сплошной праздник. И вдруг как гром среди ясного неба: в девять вечера объявили, что через три часа, то есть в полночь, все купюры достоинством 50 и 100 рублей прекращают хождение на территории страны. Все вышеозначенные купюры

надлежит сдавать в кассу по месту работы, и комиссии в трудовых коллективах либо, если сумма достаточно большая, комиссии в исполкомах будут решать, можно обменять тебе эти бумажки на новые купюры или нельзя. Руслан хорошо помнил отчаяние своего соседа, жившего в том же барачном доме. У мужика семья, двое детишек, квартира сырая и плохо отапливаемая, и он в течение нескольких лет вкалывал, не зная ни отдыха, ни праздников, ни выходных, подрабатывал где только мог, и коровники строил в колхозах, и ремонтом занимался, и даже ночным сторожем был. Каждую заработанную копейку складывал аккуратненько и по мере накопления обменивал на купюры более крупного достоинства, чтобы хранить было легче и чтобы не было соблазна истратить. На строительство дома собирал. Ему в наследство от деда развалюха с участком осталась, жить там все равно нельзя, но если перестроить, то можно решить жилищную проблему на долгие годы. Сумма у соседа собралась к тому моменту приличная, по месту работы ему в обмене отказали и направили на комиссию исполкома. А там и началось: откуда деньги? Украл? Нет, говорит сосед, заработал. Где заработал? Это на каком же таком предприятии платят такие зарплаты? Ах, частным образом? А разрешение где? А лицензия? А бумажка об уплате налогов? Ах, нету ничего этого? Ну тогда и до свидания, дорогой товарищ. Нашелся там один ушлый тип, который быстренько с карандашом в руке подсчитал, сколько сосед Руслана мог скопить денег при бережном к ним отношении за 10 лет с учетом зарплаты по месту работы и наличия двоих детей. Получилось у него 834 рубля. Вот столько ему и обменяли. Остальные три с лишним тысячи рублей как в воду канули. Да и сам Руслан помнил, как сдавал свои деньги в кассу и при этом писал заявление с просьбой обменять ему 350 рублей, «накопленных с целью покупки телевизора». На самом деле ни на какой телевизор он не копил, просто откладывал потихоньку, делал заначки, да и мама периодически присылала понемногу, а тратил он мало. Но ему объяснили, что в заявлении обязательно должно быть указано, с какой целью человек скопил у себя сумму, даже такую незначительную. Впрочем, для кого как, а для него, Руслана Нильского, это были очень даже существенные деньги. Материально сам Руслан не пострадал, ему обменяли всю сумму, но сколько нервов было истрачено на то, чтобы пережить сначала удивление, потом недоумение, потом шок от рассказов знакомых и очевидцев, которым отказали в обмене купюр. Сколько рабочего времени было потрачено на разговоры об этом! А сколько неприятных минут пережили люди, которые зарабатывали свои деньги и копили их честным путем, но вовсе не стремились предавать огласке уровень своего благосостояния! Ведь отныне, после сдачи купюр и написания заявления, огромное количество людей получало доступ к информации о том, у кого сколько денег. И кто может дать гарантию, что среди этих осведомленных личностей нет тех, кто, в свою очередь, проинформирует воров и грабителей о том, что по такому-то адресу у такого-то человека есть приличная сумма, которую ему завтра выдадут в порядке обмена и которую он вряд ли понесет в сберкассу, потому что тем же указом правительства еще и вклады заморозили. Ох, сколько людей тогда покой и сон потеряли! Интересно, а как Воронова справилась с этой ситуацией?

Воронова улыбнулась, подождала, пока уляжется смех в зале.

— Мне повезло, у меня в тот момент не оказалось таких купюр. Дело в том, что я привыкла четко планировать бюджет и все траты на предстоящий месяц. И делаю я это сначала на бумаге, а потом беру конвертики, надписываю их и раскладываю деньги. На мясо, на молочные продукты, на хлеб, на овощи, на одежду для детей, на транспорт, на подарки, на книги, на билеты в театры и кино и так далее. У меня очень много таких конвертиков. Поэтому, даже когда мне зарплату или гонорар выдают в крупных купюрах, я вынуждена их сразу же менять на мелкие.

— А когда со второго апреля подняли цены на сырокопченую колбасу, вы начали учитывать это в своем бюджете? — тут же отреагировала какая-то журналистка.

— Нет. Если я теперь могу за полтора рубля купить сто граммов сырокопченой колбасы, то мне такая колбаса не нужна. Лучше я куплю детям килограмм яблок.

После этих вопросов пишущий народ расслабился, стало понятно, что теперь можно поспрашивать и о личном.

— Как вы провели утро девятнадцатого августа, когда случился путч?

— У меня радиоточка, и я всегда оставляю приемник на ночь включенным, вместо будильника. Это очень удобно, знаете ли. Будильник может сломаться, или я спросонок прихлопну его и просплю. Радио не ломается, и его невозможно прихлопнуть, чтобы выключить, нужно встать с постели и пройти через всю комнату,

а это гарантия того, что я наверняка проснусь. Утром девятнадцатого августа, как обычно, в шесть утра сыграли гимн, а потом я услышала сообщение о том, что Геннадий Янаев подписал указ о принятии руководства страной на себя. Якобы Горбачев серьезно болен и не может выполнять функции главы государства. Впрочем, вы этот текст наизусть знаете, не буду повторяться. Меня охватил ступор. Я лежала в постели и думала: ну вот, все и кончилось, только-только я начала радоваться за своих сыновей, за то, что они вырастут свободными и самостоятельно мыслящими людьми, но, видно, рано пташечка запела. Это был понедельник, сыновья на даче у моей подруги, и я все пыталась сообразить, нужно ли мне срочно ехать за ними или, наоборот, лучше оставить их за городом. Честно говоря, я плохо помню, что было дальше, потому что в стрессовой ситуации я в первую очередь думаю только о детях. Единственное, что я помню, это то, что позвонила подруге и убедила ее в необходимости срочно ехать за город и там ждать, как развернутся события, чтобы в случае необходимости своевременно позаботиться о безопасности детей. За городом находились мои сыновья и ее дочка.

Руслан внимательно всматривался в Наталью Александровну, пытаясь уловить в ней какие-то признаки того, что она обладает невероятной силой, или притягательностью, или способностью влиять на людей помимо их воли, парализуя их сопротивление, — одним словом, хоть что-нибудь, что объясняло бы отношение к ней Ирины. И ничего не находил. На сцене за длинным столом рядом с ведущим и двумя членами съемочной группы сидела красивая строгая женщина тридцати шести лет (Руслан специально поинтересовался ее возрастом) в болотного цвета костюме, с модно постриженными темно-рыжими волосами. Мягкая, но немного скуповатая улыбка, которой она непременно сопровождает каждый свой ответ журналистам. Чуть глуховатый голос, спокойная манера говорить, сдержанная жестикуляция. Безупречная вежливость и абсолютная грамотность речи, ни одной оборванной на середине фразы, ни одного потерянного по дороге члена предложения. Перед Русланом и журналистами сидела умная и трудолюбивая женщина, но ничего неординарного в ней не было. Самая обычная женщина. Но должно же в ней быть что-то такое, что заставляет взбалмошную Иру беспрекословно ее слушаться? И не только слушаться, но и бояться.

Руслан знал, что некоторые приглашенные на премьеру получили и второе, дополнительное приглашение на фуршет. Сейчас, пока идет пресс-конференция, эти избранные уже толкутся в просторном фойе, жадно пожирая бутерброды и всякие маленькие вкусности и запивая все это спиртным. После пресс-конференции в эту толпу вольются и журналисты и, разумеется, авторы фильма во главе с Вороновой. Интересно, а где Ирина? Можно было бы потусоваться на фуршете, найти девушку, поболтать с ней и попытаться прояснить то, что так и осталось непонятным Руслану. Мысль, конечно, хорошая, но… Там может оказаться Бахтин. Возможно, он и не получил дополнительного приглашения. А если получил?

«Ну и ладно, — решил Руслан. — Что мне Бахтин? Бахтин — цель и смысл всей моей деятельности, и никуда он от меня не убежит. Он же не знает ни меня лично, ни моих планов. Только мне знакомиться с ним никак нельзя, услышит мою фамилию и сразу вспомнит Мишу. Если не дурак, то может и догадаться, что я — родственник убитого. А он, по идее, не должен быть совсем уж дураком, если после отсидки сумел так подняться. Ну что ж, придется быть внимательным и осторожным, чтобы не сложилась ситуация, при которой мне придется с ним знакомиться. А может, его и вообще там нет…»

Пресс-конференция закончилась, и люди из зрительного зала повалили в фойе. Руслан минут за десять тщательно «прошерстил» всю толпу. Бахтин со своей длинноногой фотомоделью был здесь. А вот Иры нигде не оказалось. Странно. Почему ее нет?

— Руслан, — услышал он за спиной голос Вороновой.

— Добрый вечер, Наталья Александровна, — обернулся он.

Воронова стояла с бокалом шампанского в одной руке и с крошечным пирожным в другой, подтянутая, широкоплечая, в туфлях на небольшом каблуке.

— Вы видели наш материал? Курьер должен был вчера доставить вам экземпляр газеты.

— Да, спасибо, — как-то рассеянно ответила она, и Руслан вдруг увидел, даже не увидел, а скорее почувствовал, что она страшно устала. Нет, лицо не было осунувшимся, и морщины вокруг глаз не стали резче, и уголки губ не опустились еще ниже, но от женщины повеяло такой усталостью, что ему показалось: еще мгновение, и она упадет. Вот так просто упадет и больше не встанет. Ему стало страшно.

— Вы ищете Иру? — неожиданно спросила она.

Руслан смутился:

— Как вы догадались? Я вообще-то собрался сказать, что я здесь по работе…

— Бессмысленно, — равнодушно прервала его Воронова. — Я видела вас в зале во время пресс-конференции, вы не сделали ни одного снимка. Значит, вы здесь с другой целью. Может быть, вы и не Ирку ищете, но и не работаете, это уж точно.

— Вы правы, я действительно искал Иру. Но что-то я ее не вижу.

— А ее здесь нет, она в гостинице, — бросила Воронова уже на ходу, устремляясь к кому-то, кто издалека махал ей рукой.