Тот самый

Зимин Дмитрий

— К счастью для вас, — медленно сказал я. — Я не верю в подобную чушь. В смысле — в ад, в рай и всё такое. Так что это — не проблема.

— Ещё ты необратимо изменишься. Со всеми вытекающими.

— А сейчас? Можно что-то изменить? Отыграть назад?

— Сейчас ты — личинка. Зародыш. И если хорошенько постараться, можно обратить процесс вспять. Сделать тебя вновь человеком.

— Вы же говорили — поздняк метаться.

— Да, но тогда я не знал про Печать. К тому же, отец Прохор подсказал один способ…

—

Подведём итог, — за окном я видел широкую спину Котова. Нет, он не поворачивался, и не пялился в окно, но вся его поза выражала нетерпение. — Сейчас всё можно вернуть. Я стану опять человеком и всё будет в шоколаде. Ну, кроме того, что мы упустим Лавея, он выпустит тератосов в город, и в Питере начнётся настоящий дурдом. Но если я приму метку Мастера, то смогу вывести на его лёжку. Вы его замочите, и всё закончится. Остаётся одна крошечная, просто незаметная неувязка: каким макаром я получу эту грёбаную метку, если мы не знаем, где Лавей?

— Есть один способ, — поморщился Алекс. — Остальные подростки, от которых сейчас питается колдун. Они — проводники его силы, его воли… Если ты выпьешь кровь кого-то из них… Немного, один-два глотка, — поспешно добавил он. — Эффект будет не таким стабильным, как от крови самого Мастера, но чуять, как до него добраться, ты будешь.

— То есть, обращая меня, Лавей попал в ловушку собственных амбиций, — усмехнулся я.

— Он думал, что этого не случится, — пожал плечами Алекс. — Он думал, ты станешь таким же послушным инструментом в его руках, как и другие. Будешь смирно лежать в отключке, питать его ненасытное сердце… И заодно — осложнять нам жизнь, внушая мысли о безысходности бытия.

— Но Печать, которую поставила мне Амальтея, спутала его планы.

— Печать, и ты, тёзка. Сам, своей собственной силой, удержался на честном поросячьем слове…

— Ладно, — нетерпение Котова уже готово было пробить стекло и я поднялся. — Поехали. Кто там ближе всех? Близнецы? Или кто-то из девчонок?

— Ты хорошо подумал, кадет?

Я на минутку остановился.

— Честно сказать, я стараюсь вообще об этом не думать. Просто это то, что можно сделать в данных обстоятельствах, верно?

Хаммер уже стоял под парами: за рулём сидел отец Прохор, Гиллель занял место рядом с ним. Меж колен его стояла верная лопата. Котов бежал к своей мигалке.

— Ну… С Богом, — сказал святой отец, как только мы с Алексом разместились на заднем сиденье. А потом так вдавил педаль газа, что только шины взвизгнули.

С девчонками я так и не попрощался…

Глава 17

Кровь на вкус была сладкой и тягучей, как вишнёвый сироп. Никогда не думал, что мне понравится.

В голове прояснилось, из желудка исчезла сосущая пустота, сделалось тепло и уютно. Жить стало легче, жить стало веселей.

Тут же проснулись угрызения совести:

мне стало хорошо потому, что я причинил вред другому…

Ну, положим, пара глотков — это ещё не вред. Считается, человек может одномоментно пожертвовать около двухсот миллилитров. Профессиональные доноры, например, сдают раз в месяц по четыреста…

Так, о чём это я?.. Ага, вот: кровь пить плохо. Я — паршивый кровосос, и надо об этом крепко помнить. Кол в сердце и отрезание головы — самое лучшее, что со мной можно сделать. Иначе я стану ничем не лучше Лавея… А я этого не хочу. Пока не хочу.

И хорошо бы, чтобы всё так и осталось.

— Ну? — требовательно спросил Котов. — Что-нибудь чувствуешь?

Я честно прислушался к себе. Алекс обещал, что после принятия крови жертвы, связанной с колдуном, я каким-то образом смогу определить его местонахождение.

— Я ничего не чувствую, — сказал я через пару минут.

И понял, что ошибся: у меня заболел живот. Словно кровь, поначалу такая сладкая, в желудке преобразовалась в кислоту, и теперь прожигает внутренности.

Боль нарастала. Непроизвольно согнувшись пополам, я прижал обе руки к пузу и закрыл глаза. О Господи! Так больно мне ещё никогда не было…

— Перестройка метаболизма, — донёсся, как эхо, голос Алекса. — Всё происходит слишком быстро.

Я упал на колени. В глазах потемнело, зубы сжались непроизвольным челюстным спазмом. Уткнувшись в землю лбом, я все свои силы тратил на то, чтобы не стонать.

— Дыши, — на затылок легла прохладная рука, и мне сразу полегчало. Голос, кажется, принадлежал Гиллелю. — Дыши…

Воздух вырывался короткими толчками, но с каждым толчком боль уходила. Она впитывалась в землю, как вода, делая меня опустошенным и лёгким, словно прошлогодний палый лист.

Наконец я смог подняться.

— Спасибо, — прохрипел я. Сторож молча кивнул.

Боль не ушла совсем, не исчезла. Она сконцентрировалась в одном месте — словно за кожу на животе уцепился рыболовный крючок. К нему была привязана леска, за которую дёргал кто-то невидимый… И я точно знал: боль утихнет лишь тогда, когда я доберусь до противоположного её конца.

— Кажется, я знаю, куда надо идти, — сказал я, обращаясь к Алексу.

— Адрес, — Котов навис надо мной, как карающий меч Немезиды.

— Да не знаю я адреса, — я отпихнул его, казалось бы, легонько, но майор отшатнулся на пару шагов. — Знаю только направление.

— Едем, — решил Алекс.

— Стойте, — Гиллель говорил негромко, но все застыли в причудливых позах. Алекс — полуобернувшись к Хаму, Котов — на полувзмахе ноги, отец Прохор — смешно споткнувшись, словно ударился о воздух. — Вы собираетесь лезть в логово Мастера вот так? — добавил он столь же тихо. — Без доспехов, без… оружия?