Тоталитарный язык. Словарь и речевые реакции

Семь десятилетий Страны Советов оказались достаточным сроком для формирования советского человека с его политически запрограммированным мировоззрением и системой ценностей, а также особого лингвокультурного сообщества, основа которого заложена не в национально-культурной, а в государственно-политической сфере. Советский народ – не миф и не публицистическое клише, это действенная и по сей день реальность, предполагающая определенное состояние сознания и установку на языковое поведение личности.

Черты такого сознания уже хорошо известны: провозглашение (и только) примата общественных интересов, господство директивного общения,

размытость и несущественность этических норм, официоз и ритуальность во всех публичных ситуациях. В результате появляется огромное множество людей, слушающих не слыша и говорящих не думая, а тоталитарное общество в целом становится обществом двоедушия отнюдь не в бердяевском смысле. Тотальная идеологизация, официоз и ритуальность уравновешиваются раскрепощенностью у себя на кухне: юмором, разъедающей самоиронией, этическими сдвигами, закрепленными в языковой семантике. С одной стороны: партия – авангард рабочего класса, верные ленинцы, революционные традиции, загнивающий капитализм; с другой: совок (презрит.) – житель страны Советов, или Совдепии; страна дураков (презрит.) – об СССР, несун (ирон.) – весьма снисходительное именование лица, которое незаконно уносит для себя что-либо с производства, с работы.

Ментальность – миросозерцание в формах родного языка (В. В. Колесов) – тоталитарного общества находит свое выражение в отдельных словах и переосмыслениях отдельных значений слов, в устойчивых оборотах и речевых предпочтениях, наконец, в целых текстах. Формируется язык идеологии, идеологизированный язык эпохи. В своем знаменитом романе «1984» Дж. Оруэлл изобразил такой язык – «новояз». Блистательная художественная демонстрация новояза в антиутопии Дж. Оруэлла нашла подтверждение и научное обоснование в трудах отечественных и зарубежных лингвистов на материале языков с печальным опытом тоталитаризма (это прежде всего А. Вежбицка, Ю. Н. Караулов, Р. Келлер). Их усилиями в научный оборот введено понятие «тоталитарный язык».

Феномен тоталитарного языка имеет лингвокультурный характер и не может рассматриваться в отрыве от истории и культуры определенного народа. Предлагаемая вниманию читателей книга содержит целостную интерпретацию русского тоталитарного языка советской эпохи. Думается, что осмысление этого феномена особенно важно в период освобождения от вериг тоталитарного сознания (а он длителен) и поиска фундаментальных основ русской ментальности.

Изучение тоталитарного языка первоначально строилось на базе анализа отдельных лексических единиц и микротекстов, извлекаемых из тенденциозных по содержанию речевых произведений политической и философской тематики. На этом материале выстраивалась гипотетическая модель тоталитарного языка. Накопленный к концу 20-го века языковой материал, а также исследовательский опыт позволили автору данной работы поставить задачу системно-лингвистического осмысления проблемы, что предполагает, во-первых, целостное обследование словарной практики советского периода; во-вторых, типологическое осмысление речевых реакций; в третьих, лингвоидеологический анализ корпуса целостных текстов разной идеологической ориентации и функционально-жанровой принадлежности.

В качестве основного лексикографического источника в книге использован «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (1935–1940), который с полным правом можно отнести к лексикографическим памятникам тоталитарной эпохи. Из этого словаря методом сплошной выборки извлекается совокупность слов-идеологем, группирующихся в соответствии

с семантическими сферами культуры. На основе идеологической лексики прослеживаются процессы формирования в языке семантической сферы политического тоталитаризма, выявляются пути и способы идеологического переосмысления семантических сфер философского, религиозного, этического, художественного знания. Обобщенно, на материале данного и других толковых словарей, описываются формы, в которых проявляется влияние идеологии на язык (глава 1).

Важной для исследования является категория сверхтекста. В монографии впервые предлагается прочтение идеологем толкового словаря как особой системно-структурной целостности, обладающей целенаправленной адресованностью (глава 2). Последнее позволило автору определить функцию идеологических предписаний как главную функцию тоталитарного языка и показать, как система идеологем трансформируется в сверхтекст мифологем. В этой связи детально описываются зафиксированные в иллюстрациях толкового словаря прецедентные тексты – канонически, догматически ориентированные знаки тоталитарной эпохи – и выявляются параметры идеологически предписываемого ментального мира, запечатленные языком: особенности пространства и времени, представление событий эпохи, характер субъектной позиции говорящего.

Категория сверхтекста сохраняет свою значимость и при исследовании речевых реакций советского времени (глава 3). С точки зрения автора, характер речевых реакций должен изучаться на материале сверхтекстов разной ментальной и функционально-стилевой определенности. Анализ категорий носит очерковый характер: она включает очерки, посвященные апологии тоталитаризма (на материале агитационной поэзии В. Маяковского), фиксированию сознания жертв тоталитаризма (на материале «лагерной» поэзии), языковому сопротивлению (на материале советских политических анекдотов) и языковому противостоянию (на материале афористических текстов И. Губермана). Таким образом выявляется характер текстового отражения тоталитарного сознания, фиксируются основные позиции личности в тоталитарном обществе.

Предлагаемый в книге путь от толкового словаря к корпусу текстов акцентирует внимание на осмыслении механизмов влияния языка на процессы социализации личности, конструирования заданного ментального мира, манипулирования общественным сознанием. Извлечь лингвокультурные уроки из тоталитарного прошлого значит способствовать освобождению человека от психологической роли «винтика» государственной машины и политической системы. В меру своих сил автор книги, которую вы держите в руках, участвует в этом процессе.

Во второе издание монографии внесены необходимые редакционные изменения, а также уточнения, касающиеся представления словарных помет. Устранены технические погрешности и опечатки, вкравшиеся в первое издание книги.

Текст монографии дополнен разделом, содержащим интерпретацию лингвоидеологических процессов в России постсоветского времени. Новейшие наблюдения и выводы автора развивают концепцию, представленную в первом издании монографии.

Автор искренне благодарит профессора Ирину Трофимовну Вепреву, заведующего кафедрой риторики и стилистики русского языка, а также всех преподавателей и сотрудников кафедры за подготовку к печати второго издания книги. Особая благодарность – профессору Тамаре Вячеславовне Матвеевой, научному редактору монографии, за конструктивные теоретические замечания и моральную поддержку.