Товарищ "Чума" 3

lanpirot

— То есть, такой человек становится сильнее? — по-простому переиначил слова профессора Фролов.

— Да, — согласился профессор, — несомненно станет сильнее…

— Сильнее, быстрее, ну, давайте же, профессор! — подстегнул Трефилова старший лейтенант госбезопасности. — Вы же умный человек, товарищ профессор!

— Идеальные солдаты! — бухнул Трефилов, попав «в яблочко».

— Браво, Бажен Вячеславович! — Даже зааплодировал Фролов. — Каждый из таких солдат будет стоить двух-трех-пяти-десяти солдат противника!

— А то и больше, — произнес Трефилов, — смотря, насколько его удастся ускорить…

—

Вы должны понимать, Бажен Вячеславович, что мы, возможно, стоим на пороге новой войны! И каждое изобретение, способное увеличить обороноспособность нашей страны — сейчас на вес золота!

— Понимаю, — взгляд Трефилова потух, — мне предстоит повторить путь Альфреда Нобеля, всю жизнь проповедовавшего пацифизм, но прославившегося за изобретение по уничтожению себе подобных — динамита.

— Не переживайте вы так, профессор! Зато подумайте о том, сколько жизней наших советских товарищей вы сможете спасти!

— Я понимаю, понимаю…

— Так давайте начинать! — нетерпеливо предложил Фролов.

— Это невозможно! — неожиданно заявил Сергеев.

— Отчего же? — спросил Фролов.

— Видите ли, товарищ старший лейтенант государственной безопасности… — «официально» произнес Сергеев.

— Лучше — Лазарь Селиверстович, — подсказал Фролов. — Оставим ненужный официоз.

— Лазарь Селиверстович, — послушно продолжил Сергеев, — опыты можно проводить только на живых людях, а это очень опасно! Опыты на животных, к сожалению, не дали результатов… — И доцент виновато развел руками.

— Но, если мне правильно доложили, — возразил Фролов, — профессор Трефилов нынешней ночью поставил опыт на себе, и ничего — жив-здоров…

— Это могло быть случайностью! Он потерял сознание во время его проведения! Возможно, только это и спасло его от гибели! — возбужденно затараторил Сергеев. — Можете считать меня трусом, но лично я — боюсь за его здоровье!

— Я готов повторить! — Глаза профессора вновь загорелись неподдельным азартом настоящего исследователя.

— Нет-нет, профессор, — моментально охладил его пыл Фролов, — если с вами действительно что-то случится, кто потом со всем этим разберется?

— Товарищ старший лейтенант госбезопасности, я готов! — Шагнул вперед Чумаков. — Ну, если и погибну — то не зря! За Родину ж… И я уже участвовал в опытах Бажена Вячеславовича.

— Нет, — замахал руками Сергеев, — тебе тоже нельзя!

— Это почему же то, Лазарь Селиверстович? — возмутился Иван.

— Да вы сами подумайте, товарищ старший лейтенант госбезопасности, — горячась, произнес доцент Сергеев, — если с вашим сотрудником действительно что-нибудь случится, что тогда с Баженом Вячеславовичем сделают? Гибель сотрудника госбезопасности — это даже не вредительство! Это уже расстрельная статья! И уж, извините, товарищ Фролов, даже ваше заступничество тут не поможет!

— Верно, — не стал спорить Фролов. — Только Иван внештатный сотрудник… И если он готов рискнуть…

— Готов! — поспешно откликнулся Чумаков. — Для меня настоящая честь быть первопроходцем, как челюскинцы! Да и сами прикиньте — с Баженом Вячеславовичем ничего же не случилось! — убедительно произнёс Иван. — Значит, и со мной ничего страшного не случится!

— Товарищ Трефилов, сколько человек нужно для проведения опытов? — поддался на уговоры Чумакова старший лейтенант госбезопасности,

которому самому страсть как хотелось увидеть работу «машины времени».

— Хотя бы одного… Но лучше двоих, чтобы отработать одновременный приём-передачу донорского времени.

— Иван готов рискнуть, — ответил Фролов. — Да и я сам бы тряхнул… вдруг, тоже в историю войду…

— Ну, уж, нет! — возразил доцент Сергеев. — Вторым буду я! Ох, — неожиданно озадачился он. — А как же университет? Нам же по прогулу влепят!

— На этот счет можете не беспокоиться — в институт мы обязательно сообщим! — заверил ученых старший лейтенант госбезопасности.

— Тогда за дело! — воскликнул профессор, с удвоенной энергией погружаясь в работу. — Сейчас я настрою оборудование для новых условий… Не переживайте вы так, Андрюшенька! — заметив, как нервничает Сергеев, произнес профессор. — Вы же знаете, что несколько часов назад я испытывал мое изобретение на самом себе. И, как видите, жив и здоров! Все будет хорошо, товарищи! Снимайте рубашки и присаживайтесь.

Сергеев И Чумаков заняли места на двух стульях, поставленных спинками друг к другу. После чего Трефилов связал «испытателей» крепким шнуром.

— А это еще зачем? — поинтересовался Фролов.

— Понимаете, в результате испытаний наблюдается временное помутнение сознания, — доброжелательно объяснил профессор. — И, как следствие, обморок. А нам крайне важно, чтобы наши ребятки оставались в эпицентре действия электромагнитных волн. Это вынужденная мера, но она не позволит им выйти из зоны экспериментальной установки, — продолжая просвещать представителя «органов», профессор тем временем прилепил к оголенным телам участников научного эксперимента присоски многочисленных датчиков и отошел в сторону.

— Все готово, Бажен Вячеславович? — немного нервно и дергано поинтересовался доцент.

— Готово! — Довольно потер ладошки профессор. — Начнем, товарищи?

— Начнем! — хором ответили испытатели, а Фролов согласно качнул головой.

— Опыт по перемещению индивидуального биологического времени, — торжественно произнес Трефилов, — от одного разумного биологического организма к другому, минуя промежуточный «банк накопителя». Начат по Московскому времени в семь часов ноль три минуты. Скорость выделения индивидуального биологического времени у организма-донора увеличена на сто единиц от базового… За базовое выделение принят результат первого опыта. По субъективным ощущениям первого испытуемого — Трефилова Бажена Вячеславовича, количество выделенного времени приблизительно равняется… пять секунд… плюс-минус две секунды… Донор… — Трефилов подслеповато прищурился. — У кого красные присоски на датчиках?

— У меня, — ответил слегка дрогнувшим голосом доцент.

— Итак: донор — Сергеев Андрей Михайлович, потребитель — Чумаков Иван Степанович. Подаю питание на обмотки электродвижителя! — Трефилов повернул тумблер, и машина «ожила».

— Началось? — нервно хихикнув, осведомился Сергеев, в глазах которого отражался свет мигающих лампочек. — Щекотно…

— Выход на рабочий режим! — продолжил наблюдающий за показаниями приборов профессор. — Внимательно наблюдайте за собственной реакцией и изменением состояния, товарищи! — перекрикивая все возрастающий гул «накопителя» попросил Трефилов. — После будет важна любая мелочь…