Товарищ "Чума" 3
Шрифт:
Моя чуйка, которая меня еще не разу не подводила, говорила, что в будущем мне придётся еще столкнуться с последствиями этой истории. И, кстати, я, наконец-то, узнал, откуда в моей голове взялся этот интересный термин — «аварийный режим».
Друзья, помните, что лайки на книге мотивируют автора писать больше и чаще! Подкиньте сердечек на удачу злыдню, Чуме и его деду))) Спасибо! Всех Благ и приятного чтения!
Глава 12
Май 1936
СССР
Москва
Практически все свободное пространство одной из комнат большой профессорской квартиры занимала собранная вручную Трефиловым из подручных средств «Машина» — «выделитель-накопитель индивидуального времени». Безумное переплетение проводов, электромагнитных катушек, намотанных вручную, перемигивающихся лампочек, вольтметров, амперметров, резисторов.
Посередине комнаты в окружении генераторов электромагнитного поля стоял в специальной стойке дворовой пес в наморднике. Шерсть пса была местами выбрита, а к «голой» коже прикреплены многочисленные датчики на присосках.
Машина утробно гудела, дергались стрелки приборов, за которыми внимательно наблюдал Трефилов. Наконец он повернул тумблер выключателя, машина затихла, лампочки потухли, и стрелки приборов возвратились к нулю. Трефилов недовольно щелкнул ногтем по светящемуся регистратору «накопителя», стрелка которого ни разу не дернулась за время работы машины.
— Не понимаю, вроде по расчетам должно работать…
Трефилов «помассировал» кулаками покрасневшие от бессонных ночей глаза, его руки ощутимо подрагивали — сказывалась постоянная усталость и недосыпание. Профессор подошел к стойке, отвязал пса и снял с него намордник. Ласково потрепал по лобастой голове.
— Хороший пес, умный. Только чего-то не ладится у нас с тобой… Ну, иди, поешь на кухне.
Пес, радостно повизгивая, стремглав выбежал из комнаты, а Трефилов решил еще раз проверить «машину». «Пробежавшись» по проводам, он сверился с электросхемой, проверил питание и тяжело вздохнул:
— Ведь правильно все! Но почему же не работает?
Он убирал к стене собачью стойку, а на ее место поставил стул.
— Была, не была!
Трефилов скинул рубашку, прицепил к телу несколько датчиков, связанных толстыми жгутами проводов с «машиной» и взял в руки переносной выключатель. Посмотрев в зеркало, висящее на стене, Трефилов подмигнул своему отражению.
— Ну, что, с Богом? — И повернул рубильник.
Катушки электромагнитов и трансформаторов вновь басовито загудели. Стрелки многочисленных вольт и амперметров «ожили» и пустились «в пляс», заморгали лампочки. Трефилов бросил мимолетный взгляд на датчик, регистрирующий выделенное время, но его стрелка к великому сожалению профессора даже не дернулась.
Неожиданно профессору стало дурно: в глазах «задвоилось» и голова пошла кругом. За секунду до потери сознания, перед тем, как в глазах совсем потемнело, Трефилов заметил, как стрелка прибора слегка дрогнула, отклонившись на полделения от нуля.
Очнулся Трефилов на полу под ровный гул «машины», выпав из окружения электромагнитов. Датчики отлепились от его тела.
— Чего ж так хреново-то? А?.. — Схватился руками за голову профессор. Но, вспомнив об отклонившейся стрелке, он забыл о плохом самочувствии и подскочил с пола. — Неужели работает? — не веря в случившееся чудо, произнес Трефилов, наблюдая за стрелкой прибора, застывшей на третьем делении.
Опомнившись, он взял выключатель и обесточил «машину». В наступившей тишине прибор продолжал регистрировать содержащуюся в накопителе неизвестную науке «субстанцию».
Трефилов вновь взглянул на свое отражение в зеркале:
— Ну что, брат, некуда отступать?
Отражение в зеркале согласно кивнуло.
— Я в тебе и не сомневался, — усмехнулся профессор.
Трефилов щелкнул переключателем, переводя машину в другой режим. Настроив ее, он вновь зашел в круг генераторов магнитного поля и поднял перевернутый стул. Вновь обвешавшись датчиками, Трефилов уселся на него, и подмигнул своему отражению в зеркале.
— Мы будем жить долго и счастливо! — С этими словами Трефилов включил собственноручно собранный агрегат. Он вновь загудел и заморгал лампочками, затряслись стрелки приборов. Первые пару секунд ничего не происходило, а затем неожиданно наступила гробовая тишина.
— Твою ж электрификацию! — беззлобно выругался профессор. — Опять пробки выбило…
Однако, мазнув взглядом по большим старинным часам, маятник в которых замер в неестественном положении — под углом к вертикали, Трефилов понял, в чем тут фокус. Несмотря на отсутствие звуков, «машина» не отключилась, она работала и в данный момент — там, в абсолютном течении времени! А для него она затихла, перестали моргать лампы — некоторые светились непрерывно, а некоторые потухли, стрелки приборов замерли, перестав нервно трястись — время замедлило свой бег и остановилось.
— Эврика! — заорал в исступлении профессор, едва не сойдя с ума от радости. — Она работает! Работает! Работает, мать её!!!
Маятник на часах неожиданно вновь пришел в движение, машина загудела, лампочки заморгали. Трефилов повернул тумблер, выключая агрегат, и бросился к датчику, регистрирующему накопленное время. Как он и ожидал, стрелка прибора вновь вернулась на нулевую отметку. Это могло означать лишь одно: время, выделенное в процессе первой части эксперимента, успешно израсходовано во второй.
Трефилов бросился к телефону — ему надо было срочно поделиться с кем-нибудь только что произошедшим чудом. А поделиться своей радостью он мог только с одним человеком, с которым плотно сдружился в последние месяцы, который живо интересовался исследованиями Бажена Вячеславовича и даже помогал ему время от времени — с доцентом Сергеевым.
Едва попадая трясущимися от возбуждения пальцами в отверстия телефонного диска, профессор смог набрать номер коллеги только с третьей попытки. Слушая длинные гудки вызова, Трефилов глубоко дышал, стараясь сбить лихорадочную «трясучку», чтобы хоть как-то успокоиться. Шутка ли, двадцать лет работы, наконец-то, принесли столь фантастические результаты!